Увидев боярина, Силантий отшатнулся назад. Затряс патлатой головой.
– Я желаю видеть брата, – выдавил он из себя.
– Твои желания не имеют значения, ведь ты здесь по воле божьей, – ответил ему боярин.
– Не повинны мы ни в чём. Всё не так, как ты об этом думаешь, – отходя дальше к стене, залепетал Силантий.
– Да? – принял удивлённый вид молодой боярин. – А вот брат твой изрекает другое: он признался в соучастии в заговоре, и ещё рассказал, какие поручения давал тебе. И кроме того, сказал, что это ты удавил Лукомского по его указке.
Силантий затравлено прижался к стене.
– Как видишь, мы всё и так проведали, и от тебя уже никаких слов не потребно. Тебе осталось только принять кару и всё, – спокойным голосом продолжил молодой Ласкарёв. – Но я знаю тебя и, вижу, что ты не совсем пропащий человек…. Понимаю – ты хотел спасти своего брата, и даже бежал от нас, чтобы предупредить его, а вот он все вины переложил на тебя.
– Не слушайте моего брата, он не разумеет, что речёт. Безумен он…, – провыл Силантий.
– Хорошо, тогда расскажи нам о том, что знаешь ты.
Силантий тяжело задышал и стал скрести ногтями по стене.
– Ну вот, теперь ты молчишь, – грустно вздохнул Ласкарёв. – Что ж…, ты сам знаешь, что будет далее. Завтра твой брат будет на спросе с пристрастием. Ну, ты понимаешь, что он мог что-то утаить. Ведь ты и сам не раз развязывал языки. Теперь сия участь ждёт его, – подытожил боярин.
Силантий в ответ лишь шумно засопел и ошалело завращал глазами.
– Ну так как? Сам скажешь или обождём, что завтра молвит твой брат? – с досадой спросил молодой Ласкарь.
– Нет-нет, не надо! Он же немощен телесно и слаб умом, скорбен он…, – Силантий рухнул на колени.
– То наказание за его грехи и я, печалусь за него и молю господа даровать ему и тебе просветление, – твёрдо сказал Ласкарёв. – Ежели оно завтра к обедне не наступит, то уж не взыщи Силантий, – добавил боярин и резко повернувшись на месте, вышел в коридор. Вслед за молодым Ласкарёвым вышли и прочие.
Дверь в поруб закрылась и, Силантий остался один в темноте.
– А, ведь он, – этот грек молодший, у старого монаха то в эту ночь и не был. Как от Силантия вышел, так сразу со всеми своими людьми и уехал, – закончил свой рассказ горбун.
– Так-так, греки…. Решили поторопить события. Ну, что ж…, – задумчиво пробормотал государев дьяк Фёдор Курицын. – А ведь дело и впрямь важное, – дьяк сделал шаг навстречу горбуну. Тот осклабился гнилыми зубами, закивал своей седеющей курчавой шевелюрой. – Дело важное и завершить его должно тебе, – взглянув с прищуром на Епишку, твёрдо вымолвил Курицын. – Сам понимаешь, распустить своя языки кат Силантий и его полоумный брат не должны, – утвердительно добавил дьяк и покачал пальцем с тяжелым перстнем