Ночами снится повторяющийся сон. Фантасмагория в театре теней. Посреди тёмного леса поляна, ярко освещённая, будто сцена театра. Откуда льётся свет непонятно, как изнутри, от волшебного фонаря. Героев не видно, они – тени на белом полотне, растянутом вместо декораций на сцене. Но я знаю, что актёров всего двое: мужчина и женщина, и играют они разные роли из разных мифов. Теням позволено перевоплощаться в кого угодно. Джексон в моём сне – осветитель за сценой, но никогда не рассказывает о фонаре. Может, это символ горящего сердца Данко?
В пьесе, то есть, во сне за сценой сквозь шелест леса слышатся шёпоты о тайне света и тьмы, о том, что они вечно меняются местами… Просыпаясь, записываю и читаю книжку по мифологии и истории праздника Хэллоуин. О заблудших душах, утративших ориентиры в пространстве и времени. Темнота улиц в ту ночь была освещена белым, чистым снегом, и когда я вспоминаю, как две наши тени на снегу сливались в одну, снова ощущаю толчки гейзерного счастья. Неоновый свет клуба, когда взорвали газовый баллон, обернулся слепотой и болью. Если бы не Джексон… Интересно, почувствовал он себя Орфеем, спасающим Эвридику? Он же сказал, что верит в сказки. Надо спросить, героем какой сказки представлял себя в детстве.
А самая страшная тень в моём сне, конечно, Марат. Ничего хорошего от него не ждёшь. Но за то, что помог нам встретиться, можно пожертвовать многим. Знать бы чем? Что он попросит?
«Чтобы зажечь негасимый свет, нужно осознать тьму», – пишут в книгах.
Вечер, метель за окнами. Папа стучит по клавишам компьютера в гостиной. Щёлкаю выключателем.
– Дочь, я вообще-то работаю, – говорит папа, снимая очки в сумерках.
– Я хочу увидеть абсолютную тьму.
– Представь себе межгалактический космос…
– Не хочу воображать – хочу ощутить. И не где-то когда-то, а здесь и сейчас.
– Мммм, – забывает о монографии. Ему всегда было интереснее применять научные знания на практике.
За полчаса закупориваем нашу маленькую квартирку в капсулу. Завешиваем окна плотными шторами, как в войну, чтобы не проник ни один лучик света.
– Ты видишь очертания мебели?
– Да.
– Плохо. Нужен чёрный вакуум.
Мама вернулась с работы, как в голливудский кинофильм, где главный герой решает покончить с собой и открывает газ. Долго и мучительно ждёт, пока комната наполнится ядовитыми испарениями, но вдруг вспоминает, что смертнику положена последняя сигарета. Прикуривает – и забирает с собой на небеса весь квартал близлежащих домов.
– Идиоты! У нас электрическая плита! – только и сказала мама, когда зажгла свет в кухне и увидела два наших зада, торчащие из духовки.
– А мы её и не включали.
Космос в духовке… Смешно, но хочется записывать любую мелочь. После той ночи всё вокруг обрело тайный смысл, стало важным, значительным. Каждое мгновение как будто залито ярким светом. Нельзя упустить, не записать,