В общем, ничего не изменилось. Каким был русский простонародный трактир до революции, таким и остался. Разве что стал беднее и грязнее. Теперь сюда иногда забегали суровые люди в кожаных куртках с быстрыми глазами. Эти вели себя прилично и строго зыркали вокруг, пытаясь вглядеться в каждое лицо. От них-то громилы по углам и жались – не было им теперь такого раздолья, как при царском режиме! Сначала чекисты, потом милиция, ГПУ, народные добровольцы… кого только не развелось!
Проанализировав состав посетителей кабака, Дариор расстегнул походный чемодан и вытащил отличную трость из железного дерева – бережёного Бог бережёт. Так спокойнее.
Но всё же основу публики, разумеется, составляли непросыхающие пьяницы. Этих здесь было полно. Куда ни глянешь – везде они. Вот, например, у правой стены зала их набралось десятка полтора, не меньше. Этакий пролетарский кружок по интересам. Правда, сейчас в кружке, похоже, царил тихий час – утомлённые пролетарии штабелями лежали на столах, а под ними – на полу – вповалку располагался второй ряд. Оттуда доносились храп и бессвязное бормотание. Ненароком взглянув на комиссара, Дариор заметил, что тот с явным интересом наблюдает за этой «кучей малой».
Дариор улыбнулся.
– Хотите туда, комиссар?
Мортен раздосадованно обернулся и встретил насмешливый взгляд историка.
– Идите к чёрту, Дариор! – беззлобно ответил он и отвернулся.
Тут уже и Банвиль закончил свои наблюдения и, кажется, в целом остался шокирован, но доволен. Именно с такими экспрессивными эмоциями он и попытался высказаться:
– Не скрою: увиденное здесь меня весьма удивило. Вряд ли где-то во Франции можно найти такое заведение. Ну, а с другой стороны, не в этом ли заключается колорит русского