Ее ангелочек стал уже совсем взрослым и очень умным.
– Все будет хорошо, – повторила Моника.
Она и сама верила, что вскоре все вернется на круги своя, так, как было до войны. В наполненной солнечным светом детской невозможно думать о плохом, здесь сердце, как цветок, открывается навстречу радости, и можно верить, что зло никогда не войдет в этот дом, построенный с заботой и любовью, а под его сводами будет всегда звучать смех.
Вернется Стефан, они заживут как прежде: счастливо и легко. Эмиль вырастет, закончит школу, познакомится с хорошей девочкой… Например, Агнесса, наверное, могла бы ему подойти, или Аделина… Они поженятся, и когда-нибудь уже их дети будут жить в этом доме, снова наполняя его веселыми голосами и беззаботным смехом.
Так было и так будет, ведь этот прекрасный уголок мира создан для счастья.
– Мамочка, а можно мне посмотреть тебя кукольную? – попросил мальчик жалобно. – Ну пожалуйста!
На секунду Моника задумалась. Но лишь на секунду – разве можно отказать в чем-то собственному ребенку?
– Мария! – позвала она няню. – Посмотри за Эмилем, я сейчас вернусь.
– Слушаюсь, фрау Моника. – Девушка присела в полуреверансе.
А Моника отправилась в кабинет, где в запертой секции старинного дубового шкафа, принадлежавшего еще предкам Стефана, стояла золотоволосая синеглазая кукла. Черты ее лица в точности соответствовали чертам семнадцатилетней Моники, и, взглянув на куклу, она в очередной раз убедилась, что время еще не коснулось ее, она так же красива, как в те дни, когда впервые встретилась со Стефаном и они влюбились друг в друга. Сначала отец был против и называл Стефана неблагонадежным выскочкой, но ее избранник сумел доказать свою перспективность, и отцу не оставалось ничего другого, как сдаться.
Как же они были счастливы в те годы! Тогда, когда Стефану не требовалось так часто уезжать, разрывая ее сердце буквально пополам. Кому она нужна, эта война?.. Ведь именно сейчас, с рождением Эмиля, их семья обрела идеальное счастье. Впрочем, спорить с мужем Моника не решалась – она точно знала, что взгляды в семье могут быть только одни, и определяет их, конечно, мужчина.
Бережно взяв в руки фарфоровую куклу, Моника принесла ее сыну.
– Осторожней, она очень хрупкая, ты помнишь? – спросила она.
– Я буду аккуратен, мамочка! – Эмиль принял куклу и погладил ее по мягким локонам, прикоснулся пальчиком к оборкам нарядного платья.
Моника смотрела на сына и улыбалась. Не зря говорят, что счастье в детях. Кстати, о куклах… хорошо бы ввести традицию и сделать куклу в виде будущей невесты Эмиля. Когда-нибудь в доме соберется целая коллекция дорогих и прекрасных кукол!
– Простите, фрау, вас к телефону, – робко позвала горничная, заглянув в детскую.
– Да! Это Стефан, он едет! – Моника вскочила и бросилась в коридор, где стоял новенький черный аппарат.
Но звонил всего лишь Курт, один из подчиненных ее мужа. Он говорил что-то