И так обстоятельно начал объяснять, что могло быть задето, с примерами из личной практики. Тоня поблагодарила, стала срочно прощаться. Знала, что учился Дима в Питере.
– Вы же, – говорит, – из Петербурга звоните?
– Вообще-то, – отвечает этот Александр, – я звоню из Берлина.
В больнице укололи кота, промыли морду. Домой его понесла, ясное дело, Катька – у Алены палец ныл, а у Тони в плечо отдавало на каждой кочке. Словом, калики перехожие, иллюстрация к народному лубку.
Только пришли домой, Катьке на мобильный начал истерически названивать Саня из Москвы. Эсэмэску прочитал.
– Ма, что с котом? У нас сейчас антракт. Все ребята волнуются, а Свят ваще на стену лезет, говорит, петь не может.
Потом уложили Ваську на топчан. Котяра на них ноль внимания. Сели пить чай. Молча жевали баранки, макали их в мед. И тут дикая трель на домашний. Звонит бывший Катькин муж из Индии.
– Что, коту полегчало?
Катька изумленно:
– Ты-то откуда знаешь?
– Саня в антракте позвонил, я мантру соответствующую спел.
Катька вызверилась:
– Ты бы мантру пел, когда мне осенью операцию полостную делали.
Салават, когда учился с Катькой в консе, был подающим надежды скрипачом, а сейчас издает в Москве эзотерический журнал «Аюрведа» на деньги бывшего мужа-банкира его нынешней спутницы жизни. Журнал выходит нерегулярно – только когда деньги переводят, и в свободное время они торчат во всяких там ашрамах. Но кот вроде как и правда слегка ожил.
Утром поздравили Катьку с днем рождения. Котяра, шатаясь, подошел к миске, еле челюстью двигает, но ест – настоящий мачо!
Нарубили овощных салатов – на дворе Великий пост. Попировали без спиртного, Катька потащила их в церковь на соборование. В церкви Тоне было уютно. Катькин хор пел замечательно. Батюшка маслом ее помазал. Все как надо.
Вечером – звонок. Муж.
– Тонь, может, ты завтра утренним поедешь, мне уже жрать нечего.
Собирались уезжать в понедельник, а поехали в воскресенье. Сперва проводили Алену в Урюпинск, у нее автобус раньше их поезда. На вокзал уже ехали на такси, автобусы городские Тоня теперь долго будет бойкотировать. Катька, конечно, поехала с ней – к Диме на прием. Теперь кот поездку выдержит, сомнений нет.
Поезд тронулся, плечо отозвалось на толчок и заныло, Тоня ойкнула, а Ваське хоть бы хны, даже не проснулся. Посмотрели они с Катькой друг на друга, и такой на них напал хохот, до слез.
Сука
За окном лужи со снежной кашей и ветер. Ветер – зверь, злой и мокрый, словно не из-под тучи налетел, а выполз из подземелья и не успел отряхнуться, царапает ветками по стеклу, «ширьх – ширьх», как ножиком по тарелке. Выглянешь в сумерках из натопленного помещения, и утянет ветер, пожрет, косточки не оставит.
Антонина Ивановна отложила страшную книжку. В теплой кашемировой индийской шали, в мягком кресле, под оранжевой