Правомерно ли без каких бы то ни было оговорок распространять понятие игры на всякое состязание? Мы видели, что греки не склонны были, так сказать, не торгуясь, понимать ἀγών как παιδιά. Но это сразу же ясно из этимологии обоих слов. Ведь παιδιά выражало
детское столь явно и непосредственно, что лишь в производном значении могло быть применено к таким играм, как серьезные воинские состязания. Термин же
агóн определял состязание с несколько иной стороны; первоначальное значение слова ἀγών – по-видимому,
собрание (сравним: ἀγορά)
[96]. Тем не менее Платон, как мы знаем, употреблял слово παίγνιον, говоря о священных танцах: «τἀ τῶν Κουρήτων ενόπλια παίγνια» (та тон Курéтон энóплиа пáйгниа) [ «вооруженные игры Куретов»], – и παίγνια – о sacra вообще. И тот факт, что, по-видимому, в большинстве случаев эллины состязались с полной серьезностью, отнюдь не является достаточным основанием, чтобы агон отделять от игры. Серьезность, с которой идет состязание, никак не означает отрицание его игрового характера. Ибо оно обнаруживает все формальные, так же как и почти все функциональные признаки игры. Они находят выражение, как бы собранные воедино, в самом этом слове
wedcamp [
состязание]: игровое пространство, campus, и wedden [держать пари], – то есть символическое выделение того,
ради чего все происходит, та точка, которая является источником напряжения; отсюда –
wagen [
дерзать]. Здесь можно вновь указать на примечательное свидетельство из
Второй Книги пророка Самуила (
2 Цар. 2, 14)
[97], где смертельный групповой поединок тем не менее обозначен словом, имеющим отношение к играм, входящим, в свою очередь, в сферу глагола
смеяться. На одной греческой вазе мы видим изображение вооруженного поединка, представленного как агон, поскольку он сопровождается игрою флейтиста
[98]. На празднествах в Олимпии бывали поединки со смертельным исходом
[99]. Кунштюки, в которых Тора и его сотоварищей принуждают состязаться в палатах Утгарда-Локи с людьми последнего, именовали словом
leika, значение которого лежит преимущественно в сфере игры. Нам не кажется слишком смелым рассматривать раздельное наименование в греческом языке
состязания – и
игры всего лишь как более или менее случайный пробел в формировании абстрактного понятия игры вообще. Короче говоря, на вопрос, правомерно ли состязание как таковое причислять к категории игры, можно со всей искренностью ответить вполне утвердительно.
Состязание, как и любую другую игру, до некоторой степени можно считать не имеющим никакой цели. Это означает, что оно протекает в себе самом и его результат никак не сказывается на необходимом жизненном процессе данной группы. Известная поговорка со всей ясностью выражает это словами: «играют не ради выгоды, а ради самой игры», – то есть финальный элемент действия в первую очередь заключается в процессе как таковом, вне прямого отношения к тому, что за этим последует. Результат игры как объективный факт сам по себе незначителен и безразличен. Шах
