Я тоже был изрядно датый, что и решило всё. Махнул бесшабашно рукой: – А… всё будет нормально, товарищ подполковник. Давайте адрес.
Передача бумажки с адресом, короткий инструктаж и подполковник исчез, пожелав хорошего отдыха. Но, блин, эта последняя бутылка и сыграла херовую роль. Если её не было, начало отпуска было бы более позитивным. А так, в полчетвёртого утра я не сумел разбудить друганов и пришлось оперативно решать задачу с четырьмя единицами багажа, каждый из которых можно было взять только одной рукой. А до вокзала было километра три. Но ещё не прошедший хмель, плюс дурной военный азарт и я, с весёлой злостью, пошёл с тремя чемоданами и баулом, решив попасть на пятичасовой поезд. Причём, делал это следующим способом. Брал в руки два чемодана и скорым шагом двести метров вперёд, потом лёгким галопом возвращался назад, брал чемодан и баул и в том же темпе возвращался к своим чемоданам, но не останавливался, а шёл вперёд ещё двести. Потом возвращался за теми и вперёд. Блядь. Таким челночным методом прошуровал первый километр и из меня вышел весь алкоголь и дурной, военный азарт. Зато злость достигла хоть и не пиковых значений… Но… я просто от неё кипел. Второй километр был тяжелее, но в том же ударном темпе и на мне всё было мокрым. А тут я увидел, что до поезда осталось двадцать минут и не успеваю. Можно было сказать – да и хрен с ним, с пятичасовым. Поеду на следующем, через сорок минут. Но нет же… Я же упёртый…, Телец… да ещё в жопу военный… Как же – назначил себе пятичасовой, значит и должен на этом поезде и уехать....
Я надул щёки, вспомнив последние двадцать минут перед поездом, выпустил воздух и тихо засмеялся. В течение этих двадцати минут был качественный галоп с препятствиями и с тяжестями в руках. Если посчитать этот челночный бег, то получается…, получается… Получается три километра на одном километре. Как я бежал… как я бежал… С чемоданами и баулом в руках… Как красиво и одновременно страшно бежал… Слава богу, для немцев пол пятого утра тоже было очень рано и они не могли в панике разбегаться, видя дико мчавшегося по улице русского, обвешанного чемоданами и баулами.
За полтора часа езды успокоился и уже сам удивлялся своей ненависти к командиру дивизиона.
Да нормальный командир дивизиона. Ну, туркмен… Цивилизованный и образованный. Не то что бойцы-туркмены – сразу видно, что они с пустыни и простые дехкане. И никогда не подымутся выше своего аула. А наш подполковник нормальный артиллерист и как командир дивизиона на высоте и не выбивался из общего ряда командиров дивизиона. Он дослуживал в Германии и через год собирался уходить на пенсию. Как у любого офицера у него были свои «примочки», над которыми подчинённые, как правило, доброжелательно посмеиваются. Так у него было любимое слово – «сэндвич», которое он использовал в разных ипостасях. Но больше любил его есть. Так он запросто мог оборвать офицера, заявив: – Хорошо, я сейчас съем сэндвич