Из серии «Армейские будни»
Комдив
Вид у меня наверно был ещё тот… Немцы, до этого вольготно и спокойно сидящие по всему вагону, увидев ввалившегося к ним с матом и грохотом военного русского, благоразумно пересели в дальний конец вагона и с опаской оттуда глядели на меня – взбудораженного, дымящегося, с дрожащими руками, справедливо ожидая длинной автоматной очереди. Они испугано вздрогнули, когда я с ненавистью посмотрел на них и беспощадно изрёк, сквозь почти сжатые губы – БЛЯДЬЬЬЬЬЬ…!!!!
Да… всё было именно так и хлестанул бы автоматной очередью… Но… но… Война закончилась тридцать один год тому назад. Да… дымился, и руки дрожали и ненависть была. Но вот немцы были не те… покорно ожидающие мести, и я видел, как двое из них быстренько улизнули в другой вагон, явно за подмогой.
И то что дым от моей одежды шёл, был не дым, а пар. Да парил… При плюсовой температуре. Да… такие мы русские… Если что-то делать, то вот так – на износ. Чтоб ты был весь мокрый, хоть выжимай и пар шёл отовсюду. Попробуйте немцы, по доброй воле пробежаться с тяжелеными чемоданами три километра за двадцать минут и не умереть. Вот и руки дрожат… А что ненависть!? Такая хорошая, глубокая и здоровая!? Так это не к ним, а к командиру дивизиона подполковнику Хончи. Саксаулу… Блядь, его возьми…!!!!
Всё-таки, как у немцев всё чётко. Прошло всего одна минута и в вагоне нарисовались контролёры, вернее контролёрши. Две здоровые, дебелые немки в железнодорожной форме, с охеренными жопами в синих форменных штанах, с бюстами, от вида которых все элитные коровы умерли бы от зависти и с невозмутимостью на деревянных кельтских лицах. Но в глубине глаз у них плескался страх. С русскими, особенно когда они в нехорошем состоянии, или в алкогольном кураже даже полиция старалась не связываться. Не знаю, что им там наговорили, но когда увидели молоденького русского… Ну да… мокрого от пота, взбудораженного, но трезвого, сидевшего как на иголках у крайнего окна, но смирного… Облегчённо вздохнули и уверенность вернулась к ним, и они со строгостью в голосе потребовали билет. Поезд уже минут как пять старательно стучал по рельсам и билета у меня не было. Но у немцев не принято за это высаживать. Я тут же купил билет до Дрездена, заплатив при этом штраф в две марки.
Потусовавшись с пару минут в вагоне, контролёрши ушли, а я расслаблено откинулся на спинку и в вагон вернулось спокойствие и умиротворённость. А у меня наконец-то возникло стойкое ощущение, что я в первом своём прапорщиском отпуске и целых два месяца буду балдеть в Союзе.
Думал, что меня отпустят в отпуск где-нибудь в декабре, а он свалился внезапно в сентябре, и мне пришлось ещё три дня протусоваться в полку, пока был готов ехать. Уехал бы сразу – всё было бы спокойно. Но вот пока закупался подарками, пока приоделся, пока то… сё… А тут вчера вызывает меня командир дивизиона подполковник Хончи.
– Цеханович, ты же завтра домой едешь?
– Так точно, товарищ подполковник…, – браво и радостно отрапортовал.
– Слушай,