– Роджер видеть меня не мог, он сам так говорил. А я плакала у него на глазах, сижу перед ним и часами плачу, я чувствовала себя такой несчастной, а он сидел напротив и читал газету.
– Честное слово, ему можно посочувствовать!
– А один раз он пытался отравить меня, вкус был такой ужасный, а он сидит, смотрит на меня, а сам не ест.
– Это совершеннейшая чушь, Присцилла.
– О, Брэдли, если б мы только не убили того ребенка…
На эту тему она уже распространялась несколько раньше.
– О, Брэдли, если б мы только сохранили того ребенка!.. Но откуда мне было знать, что другого у меня никогда не будет! Тот ребенок, мой единственный ребенок, подумать, что он существовал, хотел жить, а мы хладнокровно убили его. Это все Роджер виноват, он настоял на том, чтобы мы от него избавились, он не хотел жениться на мне, и мы убили его, моего единственного, моего дорогого крошку…
– Перестань, бога ради, Присцилла. Был бы сейчас двадцатилетний верзила, наркоман и проклятие всей твоей жизни.
Мне никогда не хотелось иметь детей, и я не понимаю этого желания в других.
– Двадцатилетний… Взрослый сын… Было бы кого любить, было бы кому заботиться обо мне. О, Брэдли, ты не представляешь, как я день и ночь оплакиваю этого ребенка. Был бы он, и все бы у нас с Роджером сложилось по-другому. Я думаю, Роджер тогда и возненавидел меня, когда выяснилось, что я уже не смогу иметь детей. Но ведь виноват-то он сам. Он нашел того проклятого врача. О, как это несправедливо, как несправедливо…
– Разумеется, несправедливо. Жизнь вообще несправедлива. Перестань, прошу тебя, причитать и попробуй быть практичной. Здесь ты жить не можешь. Я не могу тебя содержать. Да и потом, я ведь уезжаю.
– Я поступлю работать.
– Присцилла, подумай здраво: ну кто тебя возьмет?
– Я должна найти работу.
– Женщина за пятьдесят, без образования и профессии. Кому ты нужна?
– Как ты жесток…
Снова звонок телефона. Елейный, вкрадчивый голос мистера Фрэнсиса Марло:
– Брэд, вы уж простите меня, я решил звякнуть, справиться, как там у вас Присцилла.
– Хорошо.
– Ну и чудесно. Да, Брэд, еще я хотел сказать: психиатр в больнице не рекомендовал оставлять ее одну.
– Рейчел мне говорила.
– И потом, Брэд, послушайте, вы уж не сердитесь на меня за Кристиан…
Я швырнул трубку.
– Ты знаешь, – сказала мне Присцилла, когда я вернулся в спальню, – мама ушла бы от отца, если бы у нее была материальная возможность, она сама мне сказала перед смертью.
– Не хочу ничего об этом слышать.
– Вы с отцом тогда так свысока, так презрительно со мной обращались, вы оба были так жестоки ко мне и к маме, мама так страдала…
– Тебе надо либо возвратиться к Роджеру, либо заключить с ним определенное денежное соглашение. Меня это не касается. Ты должна смотреть фактам в глаза.
– Брэдли, прошу тебя, съезди к Роджеру.
– И не подумаю.
– О