Два точно приросшие друг к другу слова: «война неизбежна»… Это уже как-то само собой разумелось. Она не помнила ни одной речи, ни одной посвященной международному положению газетной статьи, в которой не говорилось бы об опасности войны. Эта мысль пронизывала многие современные романы, кинокартины, наиболее популярные песни. К ней уже все привыкли. И казалось, если завтра вдруг объявят, что война началась, это уже не будет ни для кого неожиданностью.
– Чего ты замолчала? – спросил Анатолий.
– Не знаю, – ответила Вера. – Наверное, потому, что думала о войне. Ужасно, если она все-таки начнется. Мне кажется, что только теперь мы начинаем жить по-настоящему. И отец всегда так говорит. И мама. То разруха, то голод, то карточки… Того нет, этого не достать… А теперь все иначе.
– Ну, в тех витринах ширпотреба побольше, – сказал Анатолий.
– Ты про кино? Наверное. Только я себе не представляю, смогла ли бы жить так, как они. А ты?
– Я ее презираю, такую жизнь, – убежденно ответил Анатолий, – тупые мещане. Вчерашний день похож на сегодняшний. И завтрашний будет таким же. Все течет медленно, точно вода в узкой, мутной речушке… А знаешь, – сказал он, понижая голос, – мне иногда хочется, чтобы скорее была война.
– Ты что, с ума сошел?
– Нет, нет, я все понимаю… Любая война – это бедствие… Но мне кажется, что я быстро нашел бы в ней свое место. А что? Стрелять умею…
– Перестань!
– Конечно, все это звучит несколько… глупо, – сказал Анатолий. – И все же мне… ну, как бы тебе это объяснить, хочется настоящей борьбы, опасностей, что ли… Я понимаю, это звучит по-мальчишески. Но я говорю искренне. Мне иногда кажется, что, когда я окончу институт, все уже будет позади. Все главное будет уже построено, основные дела сделаны… Ты подумай только, сколько мы уже пропустили: Комсомольск – без нас, Кузнецк и Магнитка – без нас, Днепрострой – без нас. Все главное – без нас. Но уж война без нас не обойдется!
– Перестань, – снова сказала Вера.
Он умолк.
Вера тоже молчала. Но последние слова Анатолия дали толчок ее мыслям. Она подумала: «А что будет, если война?..» Раньше она никогда не размышляла об этом с такой тревогой. И если бы не недавние события, то, пожалуй, так и не смогла бы себе представить, что значит «война». В книгах, которые Вера читала, в кинокартинах, которые видела, нередко изображались войны – мировая и гражданская. Но та, первая, была далекой и какой-то нереальной. Казалось, что в ней участвовали совсем другие люди, не похожие на тех, среди которых жила Вера. Они были знакомы ей лишь по старым, альбомным фотографиям, усатые, бородатые, одетые так, как никто уже не одевается сегодня… Города и села, где жили эти люди, дома с длинными широкими вывесками частных владельцев, улицы с комичными, точно надутыми воздухом неуклюжими фигурами городовых, нечесаные, обутые в лапти крестьяне – все это казалось Вере чем-то театральным, столь же далеким от нее, как и все то, о чем она читала в учебниках истории.
Гражданская