Гужевой, пошагав по карте циркулем, почесал живот.
– Все одно, Ян Яныч, не получается. Не поспеем: и самым парадным полтора часа ходу, а скоро светает.
– Полтора? – удивился Пийчик. – Ты как же считал?
– Как полагается: по Кронштадтскому проспекту и по «Большой Лужской».
– А кто тебя учил по фарватерам считать? – сердито сказал Пийчик. – Ты мне тут локсодромии-мордодромии не разводи! Напрямик считай – с этой вехи до той. Срезай угол, что мы, линкор, что ли?
Гужевой вздохнул.
– Да неаккуратно напрямки-то, Ян Яныч… Вот же тут – восемь-бе…
– Хоть десять-ве! Раз боевое задание, по-боевому и действуй, и брось ты эту привычку с командиром корабля пререкаться! – оборвал его Пийчик и повернулся к штурвалу. – Как, товарищ Тюкин, оцениваете мое решение? Пройдем?
– А чего же не пройти, – спокойно отозвался Тюкин, – до самой смерти ничего не будет. Воевать так воевать. Без обмана рабоче-крестьянского флота.
– Слыхал, Фрол Саввич? Ну и давай курс. Тут не более как полчаса идти… Вахтенный! Доложи товарищу посреднику, он в боцманской каюте спит: повернули, мол, к месту постановки…
Так на самом интересном месте был оборван документ, столь много обещавший, и посредник, недовольный и раздраженный, появился в рубке.
– Ну что же, пришли к решению, товарищ командир корабля? – спросил он с явной насмешкой. – Докладывайте ваше решение… Посмотрим…
Пийчик откашлялся.
– Обстановка, – начал Пийчик, с трудом припоминая, как учили его выражаться на курсах переподготовки, – обстановка сложилась таковой, что противник, надо понимать, упорно блокирует поворот на Чертову Плешь, сами видели… Так… Теперь – решение… Я, значит, решил… форсировать это самое… в целях обхода противника и сокращения времени… – Он крякнул и быстро докончил, ткнув циркулем в восемнадцатую веху: – Словом, прямо отсюда повернул на место постановки и иду этим курсом. Аккурат вовремя будем.
– Что ж, – благосклонно сказал посредник, – решение инициативное. Хотя все-таки в наличии противника у поворота я сомневаюсь. Покажите карту… Значит, вы наблюдали миноносцы на норде… Где ваше место?
Он нагнулся над картой, и вдруг глаза его округлились. Проложенный от восемнадцатой вехи курс действительно срезал угол между протраленными фарватерами, но сразу же за вехой проходил по неправильному четырехугольнику, заштрихованному на карте красными чернилами, где Гужевым со всей старательностью было выведено: «Опасный район № VIII-Б».
– Позвольте, –