Мне было девять, отец еще мог зарабатывать нам на жизнь, охотясь в лесах. За окном лил затяжной ливень. Я сидела на полу и играла соломенной куклой, которую смастерила мне мама. Неожиданно дверь нашего небольшого дома распахнулась. На пороге стоял отец, а с его плеча как мешок свисал молодой человек. Оба были промокшими насквозь. С длинных черных волос парня на пол стекали струи воды и грязи. На нем была странная одежда: вместо сапог маленькие деревянные «скамеечки», стопы придерживали ремешки, отделяющие большой палец от всех остальных, белые носки, темно-красные широкие штаны больше походили на юбку, длинная шелковая рубаха белого цвета наполовину торчала из штанов, в некоторых местах ее перехватывал широкий, такой же темно-красный пояс, из-за пояса торчала какая-то разноцветная палка с рисунками, а на юноше висел черный халат с широкими рукавами, на спине которого красовался большой белый кот. Только разглядев его необычную одежду, я увидела на рубашке бурые пятна. Кровь… Он был весь в крови. Я прикоснулась к его безжизненно висящей руке. Нити были сильно натянуты. Они вибрировали от напряжения, норовя оборваться в любую секунду. Одна из них шла ко мне.
Мама, не задавая никаких вопросов, жестом указала отцу на обеденный стол.
– Он умирает, – вставая с пола, прошептала я. Отец аккуратно подтащил незнакомца к столу и так же уложил. Парень застонал, но в сознание не пришел.
– Нет, – мама с укором посмотрела на меня, – он будет жить. Что с ними?
Под «ними» мама имела в виду нити. С ужасом наблюдая за незнакомцем, я не смогла вытащить из себя ни слова. Не дождавшись ответа, мама убежала вглубь дома за своими целительными мазями и склянками с травами. Она была целительницей.
– Не совсем.
Я подошла к столу и стала помогать отцу стягивать с него одежду, пока мама копалась в поисках своих склянок. Сняв рубашку, я в ужасе замерла, весь его торс покрывали рваные глубокие раны, будто его хлестали плетью не один час. Стараясь не смотреть на эти ужасные травмы, я пыталась помочь отцу развязать его широкий пояс. Дрожащими руками я пыталась нащупать узел, но его нигде не было.
– Спина, – проговорил отец, аккуратно приподнимая незнакомца за плечи, отчего тот негромко застонал. Да, только вместо узла на пояснице был большой бант. Я быстро рванула за его концы, и пояс поддался. Я взглянула на его спину, ее покрывали рваные раны. Все его левое предплечье покрывала черная татуировка в виде спящего кота, один глаз котика был сложен в прищуре, другой закрыт.
– Кто мог такое совершить? – не отрывая взгляда от спины, спросила я у отца.
– Не знаю, – пробубнил он, аккуратно укладывая парня обратно, – но точно не звери.
Отец хотел было забрать палку, висящую у него за поясом. Протянул руку к ней, незнакомец молниеносно