С ней будет продлеваться жизнь, излечиваться рана,
Она позволит обрести бессмертие и вечность –
Оружие, каким владели Рама и Лакшмана.
Став богом в небесах, ты на земле можешь остаться,
Творить и пользу приносить другим, всех исправляя,
Ты будешь изменять весь мир и сам преображаться.
Людей всех делать добрыми, жизнь на земле спасая.
Ты сможем знанья им давать, что им необходимы,
Чтоб родилось в их душах к улучшению стремленье,
Тогда и силы станут доброты непобедимы,
Так ты улучшишь мир свой, всех людей и окруженье».
Так, после его речи я в безумца превратился,
Освободился от суетных и пустых познаний,
Избавился от тщетных на величье притязаний,
И в мысли об усовершенствовании погрузился.
Я чаще стал смотреть на небо, подниматься в горы,
Стремясь в окрестности достичь вершин всех пиков, здешних,
Стать мудрецом, свободным от всех обязательств внешних,
И больше не вступать с философами в разговоры.
Я понял многое во время этих восхождений,
Но главное – что квинтэссенция всего познанья
Сокрыта в тайнах духа лишь спонтанного блужданья,
Как свет во тьме, как сути Истины всей проявленье.
Когда суть Истины есть мироздания дыханье,
То эта Истина всегда нам сердце очищает,
Снимает пелену с глаз и виденье освежает,
Рождая в душе чувство всей Вселенной обладанья.
Я, может, через это чувство в бога превратился,
Так как способен во Вселенной сам вещить все вещи,
Возможно, это – только сон, но через сон сей, вещий,
Сейчас в душе от страха смерти я освободился.
Даосские рассказы о чудесах
1. Призыв писателей на небеса
(О чём не говорил Конфуций)
В Сучжоу некий Ян Да-пяо был писцом искусным,
Как только шестьдесят ему исполнилось, скончался,
Но вскоре вновь воскрес, из гроба радостно поднялся,
И рассказал, где был он, с видом радостным и грустным:
– «В Небесной Канцелярии допрос мне учинили;
Нефритовый им Император дал всем указанье,
Чтоб всех писцов искусных для работы пригласили
Писать «О дымке ясно-фиолетовой сказанье».
Сказали, что писателей на небе не хватает,
Пассажи, некоторые, им в книге не даются,
Все получают премию, писать кто помогает,
А кто откажется, не сможет к жизни тот вернуться,
Попробовал я написать, и сразу получилось,
Увидев каллиграфию, меня все похвалили;
Услышать похвалу мне никогда не приходилось
От небожителей, затем меня те отпустили».
Прошло три дня, и в небе вдруг курлыканье раздалось,
Журавль на землю прилетел, писца позвал с собою,
Ян сразу бредить стал, его сознанье отдалялось,
Как будто говорил кто, находясь на головою:
– «Я