Вывалив всё это на друга и немного остыв, Дориан добавил:
– Извини, Юлий. Я не должен кричать на тебя и обвинять тебя. Просто… как видно, я пытаюсь найти виноватых в случившемся, потому что не хочу признавать, что вина только на мне.
– Думаю, у тебя были причины, чтобы поступить так, как ты поступил.
– Ага. Я пытался быть идеальным братом, который покрывает зависимость Леона, и героем, который в одиночку спасёт его от этой напасти. Вот только когда я понял, что ни черта у меня не получается, я не обратился за помощью, а бросил Леона, ещё и гадостей наговорил ему. Язык бы себе за это вырвать и ноги поломать, чтобы больше не сбегал.
– Дориан, а что Леон сделал? – неожиданно серьёзно спросил Юлий.
– Ты о чём?
– О том, из-за чего ты уехал от него, сомневаюсь, что ты сделал это просто так.
Дориан мимолётно поморщился и отвернулся к потолку.
– Ничего он не сделал.
– Дориан, я понимаю, что ты не хочешь об этом говорить, но тебе будет легче, если ты это сделаешь. И я не осужу Леона, потому что я был на его месте.
Дориан какое-то время молчал, а после спросил:
– А что ты делал, когда лишился возможности принимать?
Юлий пожал плечами, смотря вниз и в сторону, вспоминая те обрывчатые и жуткие картины.
– Я старался побольше спать, но вообще не мог заснуть. Постоянно пытался найти себе место, лечь, потому что всё тело невыносимо болело, но от этого становилось ещё хуже… Если честно, я не особо помню то время, я постоянно был где-то между реальностью и сном, а может, бредом. У меня были галлюцинации, мне виделась бабушка, которая якобы была моей, и не то чёрные слизни, не то змеи, ползающие по стенам. Я пытался утопиться в ванной, но потом у меня в голове что-то щёлкнуло и я начал пить-пить эту воду, пока меня не вырвало. Так сутки или двое я и пролежал в холодной воде и собственной рвоте, я просто не мог встать, не знаю, почему. И я пытался с разбега выброситься в окно, но влетел в стену и разбил себе голову…
– Это просто ужасно… – произнёс Дориан, рассказ друга поверг его в шок. – Неужели и Леон испытывал то же самое?
– Ломка от каждого наркотика имеет свою специфику. Но легко ему точно не было.
– И долго у тебя это продолжалось?
– Отдельные симптомы ломки у меня держались около девяти месяцев. Но сколько длилась острая фаза, я не помню, тогда у меня совершенно смазалось чувство времени.
Дориан покивал в ответ, не зная, что и сказать. Ему трудно было представить, что человек – не какой-то абстрактный, а вот этот, сидящий рядом и зовущийся другом – может так долго справляться с подобным ужасом в одиночку и в итоге победить, вернуться к нормальной жизни. И хотелось сдохнуть от понимания того, что обрёк на то же самое Леона, хотя сам Бог задумал так, чтобы они никогда не были в одиночестве, чтобы у них всегда была поддержка в лице друг друга.
С минуту