Живи. Константин Скрипкин

А я стою и думаю про себя, мол, ты мне лучше бы двадцатку вернул, которую прошлый раз в свой бездонный карман засунул, вместо того, чтобы помощь обещать покровительственным голосом. Тоже мне – дружок-пирожок! Тут и он несется, сумку тащит и мадмуазелька за ним еле поспевает, семенит ножками и на ходу уже издалека мне виновато улыбается. А сама вроде ничего – симпатичная. Ну, по десятибалльной шкале – эдак на шесть – семь твердых баллов. А я сам боюсь до смерти, что сейчас экипаж начнет возмущаться или вообще ее выгонят… Захожу с ней в салон, и так вроде между прочим стюардессе говорю, что еще один человек с нами полетит. А сам прохожу мимо, не задерживаясь, но спиной напряженно, как выстрела, жду вопроса, а на каком основании, мол, она полетит, где она в списках, почему я тут командую?! В качестве последнего аргумента у меня были двести долларов, те, что Цукану мне всунул в аэропорту за свой перевес. Но все прошло совершенно гладко. Наверное, у экипажа я ассоциировался с заказчиком рейса. Вопросов не задал никто! Старшая стюардесса просто сказала мне на ушко деликатненько, что лишнего питания мы уже заказать не успеем, но, мол, за десять долларов наличными они из личных резервов устроят ужин по высшему разряду. Я, конечно, заплатил.

      А девочка сидела на краешке кресла, глупо всем улыбалась и крутила головой, глаза у нее были обалдевшие. Реакция нормальная. У любого будут обалдевшие глаза, если просидишь день-два в аэропорту, а потом тебя проведут тайными тропами на самолет, где каждый желающий лежит на целом ряду, а по проходу прогуливаются люди в тапочках, как у себя дома.

      Я увидел это смущение и решил ее как-то успокоить, сказал: расслабься мол… все нормально… хочешь выпить? Я, в принципе, пить ни с кем не собирался. Мне в Москву нужно было трезвеньким прибыть, да и водку марочную я купил в Дьюти Фри, честно говоря, в подарок отцу. А она как-то вся сосредоточилась, напряглась и решительно сказала: «Хорошо, давайте, выпьем»! Тут нарисовался Цукану – ему как медом намазано, если новая девчонка появилась, да еще и выпить предлагают. Делать нечего, я полез в сумку, мысленно извинился перед папой, откупорил, разлил в пластиковые стаканчики. А самолет уже тем временем набрал высоту, и полетел к столице нашей Родины. Мы сидели и выпивали, Цукану, в своей обычной манере, нагло приставал к девушке. Леночка, так ее звали, смотрела на него с ужасом и прижималась ко мне, а иногда еще умоляюще на меня поглядывала. Я, честно говоря, удивился. На Саню ведь обычно никто не обижается, все наоборот ржут над его каламбурчиками и добродушно журят за матерщину. А она его воспринимала совсем без юмора – после каждого рискованного словесного пируэта глаза у нее широко округлялись, и она пальчиками вцеплялась мне в кисть. Через пару часиков такой односторонней связи Саша заскучал и обиженно пошел спать. К этому моменту в салоне погасили свет, все спали, тускло горело дежурное освещение. Мы сидим вдвоем, рядышком, еще выпили, моя бутылочка уже приближалась к концу, когда я грешным делом того… попытался ее немного как бы приласкать…