Видя целый полк русских солдат, беззаботно гуляющих по городу, весело распевающих свои удалые песни, от которых гремели стены зданий европейских концессий, европейцы сами повеселели, приободрились и нашли для себя новое развлечение ходить в русский лагерь и смотреть, как русские поют, едят свою кашу и пьют свой чай.
Был ли действительно чжилийский вице-король Юй Лу убежден в безвредности восстания боксеров и в полной безопасности европейцев, для чего ему нужно было совершенно не понимать положения дел, или же он был только игрушкою в руках пекинских узурпаторов и исполнял только то, что было ему приказано из Цзюнь Цзи Чу – Верховного Совета в Пекине, – однако он продолжал уверять иностранцев в том, что под его охраною им нечего бояться.
С другой стороны, из Пекина по-прежнему не было никаких известий, и посланники продолжали оставаться в осаде, отрезанные от всего мира.
Что касается адмирала Сеймура, то, по полученным известиям, он очень медленно подвигался вперед к Пекину, делая 2–4 версты в день.
Вогак полагал, что по указанным причинам 12-й полк должен немедленно и налегке двинуться в Пекин, не по разрушенной железной дороге, a по обыкновенной грунтовой, имеющей 120 верст до столицы. Обоз было предположено везти на китайских подводах. Сперва Анисимов согласился с мнением полковника Вогака, но достать подводы нигде не было возможности: китайцы ни за какие деньги не соглашались давать своих лошадей или телеги из боязни мести боксеров. Это неожиданное обстоятельство задерживало выступление в поход 12-го полка.
С своей стороны полковник Анисимов признавал весьма рискованным уходить в глубь страны, не имея за собой надежной базы, и полагал, что было бы более осторожно и целесообразно подождать с выступлением до тех пор, пока в Тяньцзине не будет собрано больше войск[51].
Осторожность полковника Анисимова и невозможность достать перевозочные средства были причиною того, что полк остался в Тяньцзине и был его славным защитником.
Весьма возможно, что, если бы 12-й полк ушел вслед за Сеймуром с целью скорее пожать лавры освободителей Пекина, он испытал бы ту же печальную участь, что и отряд английского адмирала.
Также возможно, что без своих доблестных защитников европейские концессии в Тяньцзине снова пережили бы резню 1870 года.
Грозовая туча уже нависла над Тяньцзинем. Увы! это была не благодатная дождевая туча, которую китайцы уже два года ждали с отчаянием для своих полей. Это была надвигавшаяся гроза народной злобы, мести и ослепления.
Тяньцзинь пустеет. Напуганные слухами о неистовствах боксеров и об их скором нападении на город, встревоженные боевым видом Тяньцзиня, движением войск и бегством китайцев из европейских концессий, европейские семьи одна за другой покидают город и спешат уехать по железной дороге, пока она еще не разрушена, в Тонку, а оттуда на пароходе в Шанхай, а из Шанхая за границу.
Интернациональный