Однажды на общем комсомольском собрании батареи комбат Тепляков призвал всех комсомольцев батареи пересмотреть взятые социалистические обязательства в сторону повышения. На собрании приняли обязательство предстоящие боевые стрельбы проводить только на отлично и вызвать на соревнование первую батарею. Комбаты были заядлыми корешами. Вот друг с другом и соревновались. Ну, было тогда такое время. Без соцобязательств, что на гражданке, что и в армии, никак нельзя.
Незаметно наступил апрель. В один из дней вся артиллерия дивизии заторопилась на Добровольский полигон для выполнения боевых стрельб штатным выстрелом из всех артиллерийских систем, которые имелись на вооружении воздушно-десантной дивизии.
Молодым бойцам это было впервые. Нам наравне со старослужащими тоже предстояло стрелять из установок, но упражнение для нас было более простым и стрелять надо было не штатным выстрелом, а из вкладного 23-мм ствола, который вставлялся в орудийный.
На станции погрузки я старался помочь своему механику-водителю Меркулову в креплении самоходки на платформе, и в конце концов мы закрепили установку.
Для перевозки личного состава батареи выделялась одна теплушка, в народе ее называли телятником. Наверное, потому, что в них, когда военные были в казармах, возили животных. Посередине вагона стояла буржуйка. Несмотря на начало апреля, ночью было еще прохладно, даже по меркам Прибалтики. По углам вагона нары в два яруса.
Меня и Рудько старшина назначил дневальными по вагону и отправил на инструктаж к начальнику эшелона. Вернувшись, стали выполнять свои обязанности и присматривать за буржуйкой.
Наш железнодорожный состав долго стоял в ожидании сигнала на отправку. Позднее я понял, военные грузы и личный состав, как правило, двигаются по ночам, по выходным и праздничным дням. Пропуская все пассажирские и народнохозяйственные грузы, но если в воинском эшелоне есть литерный знак, его гонят со свистом мимо всех станций до конечной остановки. Наш таким не был.
Офицеры дивизиона находились в соседнем, плацкартном вагоне. В нашем, ну очень «комфортном», вагоне был старшим старшина Кривопалов. За всю службу я его ни разу не видел неряшливым, не слышал, чтобы он хамовато разговаривал с младшими по званию и должности. Его манере поведения подражали все сержанты батареи, и не только нашей. В других батареях старшины были сверхсрочниками и, как правило, фронтовиками. По всей видимости, у Кривопалова