На скамье, у стены, были брошены мохнатая половецкая шапка и плащ, подбитый волчьим мехом.
Ни брат, ни сестра не заметили Устинью.
Находившийся тут же купец Нездила молчаливым жестом велел дочери удалиться.
Попятившись, Устинья скрылась за дверью.
Аникей подошел к сестре, стал рассказывать ей о том, как татары на рассвете напали на половецкий стан. Обо всем этом Аникею и его отцу поведал Кутуш.
Устинья, не слушая Аникея, направилась прочь. Ее саму после увиденного душили слезы. Устинья вдруг явственно осознала, как это страшно потерять почти всех своих близких.
Тяжелая гнетущая печаль поселилась в доме купца Нездилы с приездом брата Нушабийке.
Глава седьмая
Любовь и яд
Встреча двух влюбленных произошла в сенях княжеского терема, на втором ярусе. Сени не отапливались зимой, эти помещения с большими окнами годились для жилья только в теплое время года. Комната, где уединились на этот раз тайные любовники, принадлежала ключнице Гликерии, с которой у Саломеи были приятельские отношения.
Давыд и Саломея сидели на скамье, тесно прижавшись друг к другу.
Собравшись с духом, Саломея завела речь о том, что Бронислав явно что-то заподозрил.
– Не иначе, кто-то из челяди подглядел за нами, – с тревогой в голосе проговорила Саломея. – Что же нам делать, любый мой? Я не могу жить без тебя!
Саломея намеренно сделала ударение на слове «нам».
– Я мыслю, бежать нам надо отсюда, – сказал Давыд. – Бронислав добровольно от тебя не отступится, Саломеюшка. Русь велика, городов в ней много! На Волыни или в Подвинье никто нас не сыщет, а мы с тобой заживем душа в душу!
– С тобой, сокол мой, хоть на край света! – промурлыкала Саломея. И добавила, понизив голос: – Токмо у меня есть задумка похитрее. Ежели Бронислав вдруг умрет, тогда я, как его вдова, унаследую половину его богатств. Тогда я смогу сочетаться с тобой законным браком, ненаглядный мой.
Саломея поцеловала Давыда в щеку.
– Муж твой крепок, как медведь! – промолвил Давыд. – Никакая хворь его не возьмет. У них в роду на здоровье никто никогда не жаловался.
– Брониславу можно в питье смертельного зелья подсыпать, – чуть слышно обронила Саломея. – Не лучший ли это будет выход?
Давыд, чуть отстранившись, изумленно взглянул на Саломею.
– Не надо смотреть на меня такими глазами! – жестко промолвила Саломея, смело встретив взгляд Давыда. – Знаешь ли ты, какая это мука дарить ласки постылому человеку, изображая при этом радость и удовольствие!
– Вот я и говорю, бежать нам нужно, – хмуро заметил Давыд.
– Чтобы скитаться и нищенствовать! – В голосе Саломеи прозвучали нотки неприятия. – Мы с тобой достойны лучшей доли, Давыд. И мы должны ее добиться! Даже если нам придется шагать по трупам!
И снова Давыд бросил на свою возлюбленную изумленный взгляд. Он и не подозревал, что в этой хрупкой