Старый кореец-иглотерапевт невесело говорил Санычу с легким акцентом:
– Обычно в таких случаях иглотерапия помогает, но тут что-то странное. У вашего сына, да и у вас, многие меридианы и точки расположены необычно. Уколы не дают ожидаемого результата. Я боюсь повредить. Но, в принципе, я в излечение верю. Возможно, не сейчас, а позже, возможно, через сильное потрясение. Конечно, это проблематично, но кто знает…
Видно было, что кореец очень хотел помочь, но не смог, и был этим расстроен. И плату взял очень скромную.
Приходили в гости друзья со своими детьми, они хорошо играли с Ежиком, он улыбался, смеялся. Но малыш был умный, все понимал. И не раз мать видела, что слезы текли по его щекам, когда он смотрел в окно на играющих и, главное, бегающих детей. Эльвира уходила в другую комнату и ревела в подушку, чтобы сын не услышал.
Саныч надрывался на нескольких работах, чтоб заработать на лечение Ежика, об альпинизме пришлось забыть. Друзья-альпинисты всегда звали его на свои встречи, но он редко приходил. Больно ему было слушать их рассказы о восхождениях. Материально помогать Санычу ребята по возможности помогали, но этого было, конечно, слишком мало. Все друзья были среднего достатка, жили скромно, а лечение в Германии, причем без гарантии излечения, требовало невозможных денег.
Саныч уже почти отчаялся, несколько раз напивался в хлам, но однажды Эльвира стала перед ним и высказала проникновенно:
– Саныч, Саныч! Прошу тебя – не предавай нас с Ежиком.
Его поразило это двойное обращение. Оно звучало, как какое-то заклинание.
– Никогда! – он обнял жену. Долго они молча стояли. И он дал себе слово: пока Ежик болен – не пить. Но отчаяние переживать все равно было трудно.
Как раз в эти последние годы ребята увлеклись Живой Долиной, но все это прошло как-то мимо Саныча, он считал это увлечение несерьезной затеей, да и не до того ему было. А вот Высокий относился серьезно и к легенде, и ко всяким приметам, считая, что за ними может стоять нечто реальное, хотя еще пока и не познанное. И потому после тех слов Криса он на следующий же день отправился к Санычу, и они просидели вечер за крепким чаем над книгой К. Хирона.
– Ты пойми, Саныч, это не болтовня, это, может быть, действительно серьезно!
Измученному сердцу Саныча отчаянно нужна была надежда. И он поверил!
И Эльвира тоже поверила. Обняла мужа, посмотрела ему в глаза и кивнула: «Да!»
Саныч загорелся. Через пару дней он заявился домой к Высокому и подробно расспрашивал о прошлых неудачных попытках.
– Все потому, что вы как-то легковесно готовились. Времени нужно дней двадцать, не меньше, да и вообще… надо посерьезнее