Наибольшее сжатие исторического времени приходится как раз на неолитический период. Следовательно, именно тогда скорость «поумнения» человеческого социума была наибольшей. В связи с выделенностью de facto неолита в последовательности этапов эволюции и истории возникает вопрос: если рост населения Земли хорошо описывается единой на всех этих этапах гиперболой, то чем же тогда неолит выделяется среди других исторических периодов?
Дело в том, что теоретически имеется две гиперболы, а не одна. Первая, N1(t), служит хорошей аппроксимацией алгоритму роста до неолита. Вторая, N2(t), интерполирует теоретическую гиперболу, которая является «точечной» функцией (т. е. ее областью определения и множеством значений являются 256 фиксированных значений времени и численности). В момент начала неолита, восемь тысяч лет до н. э., и происходит переход с первой гиперболы на вторую.
По мнению ряда специалистов, на момент начала неолита при переходе от охоты и собирательства к земледелию и скотоводству, численность человечества сначала уменьшилась в несколько раз и лишь затем восстановилась и начала расти в соответствии с эмпирической гиперболой Хорнера.
Можно предположить, что в этот краткий по историческим меркам период времени, Сеть работала в особом режиме, не подчиняющемся основному алгоритму ее роста: режиме восстановления. Возможно, что такое снижение численности было плановым и представляло собой селекцию наиболее прогрессивной части популяции и отсев всех неспособных адаптироваться к новым условиям.
Нечто подобное уже случалось в истории, причем не раз. Как показали исследования генетиков, человечество и до неолита несколько раз проходило через бутылочное горлышко эволюции, когда численность представителей рода Homo драматически падала до предельно низкого уровня. Но именно благодаря такой селекции генетические отличия любых двух людей, из живущих ныне семи миллиардов, меньше, чем у двух шимпанзе, взятых из двух различных популяций. И не будь такой селекции – не было бы и человеческой цивилизации, по крайней мере, в том виде, в каком она сейчас существует.
Сеть, вероятно, работала в режиме восстановления также и после катастрофического падения численности во время эпидемии чумы в средние века, когда население Европы сократилось на треть. Кривая численности населения мира по Бирабену в это время значительно отходит от гиперболы Форстера. Если исходить из нашей теории, такая устойчивость роста вряд ли удивительна, ведь эволюция Homo sapiens (и его социума), так же как и рост его численности, подчиняется главному закону эволюции и развития: синхронному росту всех сетей одного ранга во Вселенной.
Рис. 1. Неолитический скачок.
В момент начала неолита скорость роста численности и ее производные в масштабе времени эволюции Homo sapiens претерпевают разрыв. Т. е. имеется скачок скорости роста. На кривой роста численности населения Земли есть только