Тайна Элизабет. Королевство сновидцев. Михаил Радуга

коварное покушение на любимого короля. На кого же еще? Но это оказалось не так! Зачем ему понадобилась ничего не решающая в этом мире девочка? А может, обессиленный Томас просто начал бредить, и никакого покушения вовсе нет? Тогда зачем этому странному незнакомцу кинжал и поцелуй руки Элизабет?

      Так или иначе, пока все были отвлечены чужаком, селянин стал медленно подползать к подиуму, ощущая жар от прилившей к лицу крови.

      – И все? – тихо произнес взмокший Альберт.

      – Да.

      – Лишь один поцелуй? Ты не шутишь?

      – Один невинный поцелуй руки, и я сразу покину Парфагон.

      Будто в чем-то сомневаясь, задумчивый Альберт медленно почесал голову. Он неуверенно посмотрел на дочь, а затем с ног до головы оглядел нового чемпиона в черных доспехах самой дорогой и качественной отделки. Сам же незнакомец пристально и хладнокровно смотрел только на невозмутимую принцессу.

      – Что ж… Хорошо. Элизабет? – несколько боязливо обратился Альберт к дочери, будто от него теперь уже ничто не зависело.

      Выдержав паузу, принцесса подняла тоненькую ручку, а затем неспешно протянула ее в сторону смелого незнакомца. Тот сделал шаг ближе, взял ее в свою загорелую ладонь с длинными пальцами и наклонился для поцелуя. Словно для удобства, он придержал грудной щит доспехов снизу – как раз там, где Томас заметил блеск металла.

      Для всех присутствовавших в синем шатре следующий короткий миг вместил столько событий, что никто из них никогда бы не сказал, что это случилось столь молниеносно. Почувствовав критический момент, Томас сквозь нечеловеческую боль в боку сделал два быстрых прыжка и бросился в сторону чужака. Тот, в свою очередь, одной рукой резко придвинул вскрикнувшую принцессу ближе к себе, а второй, уже вооруженной кинжалом, замахнулся, чтобы нанести ей смертельный удар точно в шею. Однако тяжелое тело селянина, звеня доспехами, сбило его с ног, и лезвие лишь коротко чиркнуло по мраморному плечику Элизабет. В этот момент очнулась охрана, и под охи трибун разъяренные рыцари засверкали кинжалами меж лат обездвиженного преступника, и его мычания быстро захлебнулись в крови.