– Вовсе нет! Просто я одна из Повелевающих Силой. – Была бы я истинной колдуньей…
– Тогда что?
– Милорд Андол одержал много славных побед и разгромил самого короля Рахаргана с помощью своей жены-колдуньи, которая была ученицей Верховной матери друидов Лох-Гленны… А я… я тут.
– Я не хотел тебя обидеть. Я… очень уважаю ведьм…женщин, умеющих исцелять, – как-то жалобно забормотал он.
– Правда? – нарочито-строго спросила Лайрэ. – И многих из них ты знал?
– Незнакомец нахмурился.
– Не помню – выдавил он наконец.
– Не надо так мучить себя, – попыталась внушить ему Лайрэ. – От этого только хуже. Разве ты сам не чувствуешь? Не зря говорят – труднее всего драться с самим собой!
– Драться – это то, что я умею делать лучше всего!
– Откуда ты это знаешь? Незнакомец замер.
– Не знаю откуда, – сказал он наконец. – Просто знаю, что это так, и все.
– Но ведь верно говорят, что человек, сражающийся с самим собой, никогда не победит.
В молчании незнакомец выслушал эту неутешительную истину.
– Если тебе суждено вспомнить, – добавила Лайрэ, – то ты вспомнишь.
– А если не суждено? – резко спросил он. – Так и останусь до конца жизни человеком без имени?
Его слова легли в опасной близости к тому темному предсказанию, которое омрачало жизнь Лайрэ.
– Нет! – воскликнула она. – Я дам тебе имя. Я назову тебя – Тааур.
Многократным эхом это имя вернулось к Лайрэ, приведя ее в ужас. Она не хотела и не собиралась произносить его. Совсем не хотела.
Но было уже поздно. Она дала ему имя.
Тааур.
Нет! Нет!
Затаив дыхание, крепко сжав обеими руками его руку, Лайрэ ждала ответа от Тааура.
Откуда-то издалека к ней пришло слабое ощущение усилия, сдвига, сосредоточения…
Потом оно исчезло, угасло, словно эхо, прозвучавшее в третий раз.
– Тааур? – переспросил он. – Так меня зовут?
– Я не знаю, – печально сказала Лайрэ. – Но это имя подходит тебе. Оно означает э-э-«пришедший из безмолвия».
Ласковое прикосновение ее пальцев очаровывало Тааура, примиряло его с этим странным пробуждением в мире, который был ему как будто незнаком и одновременно казался чем-то близок.
Но чужд или знаком был ему этот мир, Тааур не знал. От неотступных мучительных мыслей он совсем обессилел и не мог больше сопротивляться. Долгий подъем из тьмы истощил даже его могучую силу.
– Обещай, что не свяжешь меня, если я опять засну, – попросил он прерывающимся шепотом.
– Обещаю.
Тааур посмотрел на девушку, которая склонялась над ним с таким волнением и заботой. Множество вопросов теснилось у него в голове. Слишком много, чтобы не запутаться.
И слишком много таких, на которые нет ответов.
Даже если он не помнит подробностей своей жизни до пробуждения, кое-что он все же не забыл. Когда-то в прошлом он узнал,