– Замолчи, Семка… – успела выкрикнуть я, но тело парня уже выгнулось от боли, и он завопил отчаянно и громко.
При этом охранник не сделал ни единого движения, и только Рамзин смотрел на бьющегося от боли Семку пристально.
– Прекрати! – Я метнулась через кухню и хотела толкнуть Рамзина в грудь, то тут же оказалась прижата к нему так, что даже нормально вдохнуть не могла. Его запах и интенсивный жар обрушились на меня, и все нутро заполыхало, эгоистично требуя забыть сию же секунду о существовании в этом мире чего бы то ни было и немедленно сдаться этому животному голоду, которым заразил меня Рамзин.
– Прекратить? – зарычал он мне в лицо.
– Да, пожалуйста. Прошу тебя.
Да, я уже умоляла, только к своему стыду не могла бы сейчас честно сказать, прошу я за Семку или озвучиваю собственную капитуляцию перед желанием.
– Ах, теперь ты просишь. А как насчет того, что я просил тебя вернуться? И даже обещал, что обойдется без наказания! – злость Рамзина наконец прорвалась в крике.
Но кроме нее от меня не укрылось и вожделение, которое заставляло его тело едва заметно подрагивать от моей близости. И эта дрожь немедленно передавалась моему телу, словно нас кто-то тыкал одним на двоих электрошокером.
– Ты не просил, а приказывал! – ловя воздух, крикнула я в ответ.
– Это тупые отговорки. – Наши губы были уже так близко, что мои огнем горели от желания одного из его подавляющих поцелуев.
– Не для меня, – я держалась на остатках упрямства, и мой голос упал до шепота.
– А мне плевать. У тебя была возможность избежать этого. Но ты приняла неверное решение, – такой же хриплый шепот в ответ.
– Я исправлюсь. Не нужно наказывать Семку. Если я виновата, то меня и наказывай!
– Э нет, дорогая. Ты не решаешь ничего. Ты делаешь, что я говорю, а не наоборот. – Глаза Рамзина неотрывно смотрели на мои губы.
– Я согласна. Буду послушной, – решилась я.
– Докажи.
Я раздумывала лишь секунду, а потом преодолела остаток расстояния между нашими ртами и провела своими губами по его. Разряд нереальной силы прошил нас обоих, и я неимоверным усилием сдерживалась, чтобы не впиться в Рамзина до онемения. Но нет, я ведь должна быть покорной и позволить ему вести. Рамзин испытывал меня, не отстраняясь, но и не углубляя нашего контакта. Я держалась на остатках не сгоревшей в похоти воли и позволяла насладиться моментом. Ведь знала, знала каждой клеткой своего тела, что его желание ничуть не меньше моего, а может, и в разы больше. И Рамзин сдался и алчно захватил мой рот, втолкнув себя вглубь, как обычно лишая меня всего, чтобы наполнить до краев собой. Имел меня своим поцелуем и хотел, чтобы я знала это. Не просто смирилась и уступила, а отдалась целиком, впустила так глубоко, как только он захочет оказаться. Но длилось это слишком мало, потому что он резко отстранил меня и до хруста сжал челюсти.
– Если