Поэтому я назвался студентом-историком из Ленинграда, приехавшим в гости к родичам, а сейчас вот появившимся на вокзале купить билет на послезавтрашний день. Несколько слов о том, что изучаю, о правильности и единственной верности коммунистического пути. Плюс сдобрить все это цитатами Ленина и самого Маркса… Готово, меня вмиг причислили к своим и принялись было заново рассказывать про себя то, что я и так уже слышал.
Нет уж, слушать второй раз те же самые истории меня ну совершенно не прельщает. Лучше чуток свернуть разговор в иную, куда более интересную сторону. К примеру, насчет того, что славный парень из далекого и заснеженного Иркутска собирается делать в Москве? Приятно, что скрывать это от меня не стали, заявив честно, но несколько путано:
– Университет-то, где я учусь, расформировывают. Не навсегда. Обещали в следующем году вновь открыть. А я не хочу целый год терять. Вот и в Москву… В столицу!
– Москва большая, людей в ней много, а места не очень, – слегка провоцируя собеседника, заметил я. – Не будешь же ты целый год бить баклуши. Юному коммунисту такое не к лицу.
– И не буду эти… баклуши, ни бить, ни колотить! – с экспрессией сильно выпившего человека возмутился Алексей. – У меня эта, контузия, по голове ударили сильно. На излечении сейчас. Даже бумага есть, с направлением в больницу. Ну ту самую, московскую. Щас покажу…
– Это лишнее. Я и так верю. Значит, лечиться едешь.
– Ты не п-понимашь! Некогда мне с контуз-зией возиться. Она уже… Да нет ее. Ударили по голове и ударили, прошло все, вот! Я в ОГПУ хочу, врагов трудового народа давить!
– Достойное верного ленинца занятие, – согласился я, ничуть при этом не лукавя. – Но что же ты, вот так придешь к главному зданию и крикнешь, что готов служить народу на этом нелегком поприще? Может, и поверят, хотя работа у них не для излишне доверчивых, но ведь не возьмут. Нужны те, кто за тебя поручится.
– А есть такие, – легко повелся Алексей. – Когда мы эту контру новую, кулаков то бишь, раскулачивали, на меня сам Марк Захарович Стоцман внимание обратил. Челове-ек! В Чека еще в Гражданскую состоял, колчаковцев лично расстреливал, а п-потом и всяких недобитков. Лично меня выделил и даже папиросницу подарил. Вот, смотри, ишь какая, с надписью!
Посмотрим, что за папиросница. Хм, неплохая. Серебряная, украшенная кусочком янтаря в центре. А вот на обратной стороне – гравировка, весьма варварским образом нанесенная и нарушившая элегантный когда-то аксессуар. И гласила она: «Фомину А. Г. за пламенную борьбу с кулацким элементом от иркутского ОГПУ». Серьезная надпись. Не от конкретного чекиста, а от всего, кхм, их городского сборища. Или все так, ради красного словца? Хотя сомневаюсь, этот народ не любит себя под удар подставлять.
– А