«Трубочку» кто-то перенял у индейцев, выдувающих из полых бамбуковых стволов стрелу с ядом кураре. У ветврачей в зоопарке вместо стрелы с ядом – легкий шприц со снотворным-транквилизатором.
Одно из главных достоинств метода – его бесшумность. Еще несколько лет назад применяли пистолет, стреляющий шприцами. Однажды в силу обстоятельств несколько раз обездвиживали льва, пугавшегося выстрела. Когда в очередной раз лев увидел служащего с пистолетом – сердце бедняги не выдержало, он умер от шока…
Учреждение с повышенной опасностью
У Валерии Иосифовны – специальность, которую не получишь ни в одном вузе, и «скотный двор» в 6—7 тысяч голов, если считать рыб и беспозвоночных. Пятидесятилетний юбилей работы в крупнейшем зоопарке страны зав. ветеринарным отделением Валерия Корнеева, как всегда, встретила на посту.
– Как вас в зоопарк-то занесло? – спросили мы у Валерии Иосифовны, зная, что окончила она «мясо-молочный вуз».
– Я после ветфакультета все время ходила смотреть на зверей. И однажды, в 1952 году, осмелела и зашла в дирекцию Московского зоопарка… К моей радости, тогдашний директор Игорь Петрович Сосновский рискнул взять меня ветврачом. Поначалу прикрепили меня к секции копытных – они ближе к корове и овце, которых мы учили в вузе. Как-то ночью срочно вызвал Сосновский: не может родить тигрица, помогай. Тигрица лежала в клетке и смотрела на нас – сквозь прутья я могла дотянуться до родовых путей… Помню, директор обвязал меня за пояс веревкой, чтобы вытащить, если тигр сгребет меня. И я, надев перчатку на руку и обмазав ее вазелином, дотронулась до зверя. Тигрица терпела. Она даже не шевельнулась, когда я поворачивала внутри нее тигренка, занявшего при родах неправильное положение. Когда приходят такие минуты, врач не думает о себе! И только когда я вытащила тигренка, тигрица встала и отошла в угол клетки… Должно быть, понимала, что мы помогли ей.
А вообще звери не предсказуемы. Жил у нас крупный шимпанзе, по кличке Парис. Однажды подхожу к клетке и вижу: у него распухла одна рука. Поскольку с Парисом мы «дружили», он позволил мне ее ощупать. Мне стало ясно, что это воспаление, и нужно вводить антибиотик… Осторожно, чтобы Парис не видел, я приготовила шприц с пенициллином в комнате, где готовят корма. Он снова подал мне через решетку руку и вытерпел укол. Хотя мог поломать меня сквозь прутья – с его весом в 100 килограммов и нечеловеческой силой рук. А он покорно подставлял руку все пять дней, пока я его колола, принимая в качестве «обезболивающего» конфетки…
Но совсем по-иному вышло с огромным орангутангом Кипарисом, с которым у нас было полное доверие. Когда я подходила к клетке пообщаться, он поворачивал меня через решетку своими огромными ручищами, по-обезьяньи что-то искал у меня в волосах, интересовался родинками… Но однажды возникло