– Ну хватит повторять топографию яремных вен, – спас положение Иван Филиппович. – Посмотрите: корове уже лучше…
Этот случай послужил толчком к серьезной разработке вопросов профессионального долга. В 1968 году Заянчковский выпустил одну из первых в стране монографий «Об этике ветеринарного специалиста». Она стала библиографической редкостью, ее запрашивали из Пензы и Ленинграда, Ульяновска и Свердловска, Омска и Москвы. Сейчас Иван Филиппович пишет труд по ветеринарной деонтологии – науке о нравственной стратегии и тактике врача…
Удивительно только, как при такой приверженности к «сестре медицины» Заянчковский не только остался человеком многогранным, но и «взвалил на себя» популяризацию зоологии… Кажется совершенно непостижимым: как при колоссальной занятости в вузе и огромной педагогической нагрузке Иван Филиппович успевает заниматься тем, что он называет просто увлечением, отвечать на 20—30 писем в месяц к своим читателям и ветеринарным специалистам, перечитывать любимого Шекспира, следить за литературой?
Я имел удовольствие порыться в его архиве – это был красноречивый свидетель трудолюбия и интересов хозяина. Чего здесь только не было! Записи краткого содержания и отрывков из книг, которые ведутся с 1931 года, коллекция фотопортретов, обширнейшая картотека, где встретишь буквально все – от афоризмов до специальных статей, сотни папок с газетными и журнальными вырезками.
Становится понятней процесс создания «литературных энциклопедий» о животных. Заянчковскому приходится прорабатывать десятки книг – специальных и художественных, чтобы написать несколько компетентных и живых страниц текста. На его столе вы найдете и роман маститого автора, и стихи молодого поэта, и воспоминания натуралиста.
Моя знакомая каждый год ходит на вступительную лекцию о культуре поведения, которую читает для первокурсников Заянчковский. Каждая из них – подлинный пример артистизма: Иван Филиппович «в лицах» изображает нерадивого студента, грубияна, неряху; остроумно шутит на злобу дня, рассыпает оригинальные примеры – и ни в один год не повторяется. Лишь архив остается свидетелем, что стои́т за двухчасовой непринужденностью лектора.
– Как же вы успеваете? – в изумлении спросил я Ивана Филипповича, перебирая отложенную им гору первоочередных книг.
– Работаю, – ответил он просто. – Каждый день до двух часов ночи. Использую каждую минуту, не даю себе обольщаться, будто все знаю…
Я долго просматривал его аккуратные планы, где в десятках пунктов было размечено, что сделать в течение месяца, на следующий день, в выходной,