Стэнли. Выключите.
Стив. Да пусть девочки послушают, а то им скучно.
Пабло. Жалко тебе? Ей-богу, хорошая музыка…
Стив. Похоже – Зевьер Кьюгет.
Стэнли вскакивает, метнулся к приемнику, выключил. Заметив сидящую на стуле Бланш, резко задерживается. Она выдерживает его взгляд, глазом не сморгнув, и он снова садится за карты. Играющие тем временем заспорили.
Не помню, чтоб ты назначал столько.
Пабло. Сколько я объявлял, Митч?
Митч. Не слышал.
Пабло. Где же ты был?
Стэнли. Глазел за портьеру. (Вскакивает, зло задернул занавеску.) Придется пересдать. Да и вообще играть так играть или по домам. Иному не сидится, когда выиграет – зуд в штанах. (Садится.)
Митч встает.
(Кричит.) Сиди!
Митч. Я в туалет. Сыграйте с болваном.
Пабло. Еще бы ему не зудело – семь пятерок зажал в кармане.
Стив. Завтра с утра наменяет на них двадцатипятицентовиков.
Стэнли. Да и скормит дома, по монетке, поросеночку, все в кубышку, которую маменька подарила к Рождеству, – оно вернее. (Сдавая карты.) А! играй – не играй…
Митч смущенно смеется и проходит за портьеру. Остановился.
Бланш (негромко). А детский уголок – занят…
Митч. Знаете, пиво…
Бланш. Терпеть не могу.
Митч. В жару – единственное спасенье.
Бланш. Не для меня. Я от пива только раскисаю. Найдется у вас сигарета? (Накинула темно-красный атласный халатик.)
Митч. Конечно.
Бланш. Что у вас?
Митч. «Дакки».
Бланш. Сойдет. Славный у вас портсигар. Серебряный?
Митч. Да. Прочтите, что на нем.
Бланш. О, есть и надпись! Не разберу…
Он зажигает спичку, подвинулся ближе.
У-у. (Читает намеренно с запинкой.)
…И если даст Господь,
Сильней любить я стану… после смерти!
О… миссис Браунинг!.. из моего любимого сонета.
Митч. Вы знаете?
Бланш. Ну как же!
Митч. У надписи целая история.
Бланш. Совсем как в романе.
Митч. Не очень веселом.
Бланш. Вот как…
Митч. Да, теперь эта девушка уже умерла.
Бланш (участливо). О-о!..
Митч. Когда дарила, она уже знала, что не выживет. Очень странная была девушка, такая милая, очень!
Бланш. Любила вас, наверное. Больные так привязчивы, так глубоки и искренни в своих чувствах.
Митч. Да, верно. Они умеют.
Бланш. Кажется, так уж заведено: в страдании люди искренней.
Митч. Конечно: искренность в людях от горя.
Бланш. Да она и осталась-то теперь только у тех, кто страдал.
Митч. Да, пожалуй.
Бланш. Так оно и есть. Покажите мне человека, и, если он не хлебнул горя, ручаюсь, он не… Послушайте! У меня что-то язык заплетается. А все из-за вас, мужчины.