Я выполнил. Сканер мигнул и зажег зеленую лампу.
– Личность подтверждена, принадлежность карты – тоже.
Я растирал запястья. Ощущение не из приятных, когда сковывают руки.
Юрку уже увели. Я понял, что никто, ничего объяснять не будет. Вырванная из косяка дверь стояла в прихожей у стены.
Я поднял с пола кастрюльку, хотел достать веник и совок, чтобы собрать рассыпанную кашу с пола.
Скоро придет Юркина жена. Надо как-то ей объяснить происшедшее. А как объяснишь? За что его арестовали?
Собровцы уходили из квартиры. Последним уходил начальник группы, он положил на стол две визитки.
– Это телефон следователя, а это ремонт дверей. Работают круглосуточно.
– Вы можете хоть как-то объяснить? – спросил я в спину собровца, но ответа не услышал.
Светлана, вернувшись, первым делом позвонила Юриному адвокату и через всхлипы рассказала о задержании. Тот записал телефон следователя с визитки, обещал перезвонить, как только выяснит что-нибудь.
Адвокат не позвонил, через полчаса, когда уже рабочие занимались укреплением выбитой двери, он приехал. Этот немолодой дядька, назначенный государством защитник, оказался серьезным и ответственным.
Он прошел по квартире с небольшим приборчиком. Видимо удовлетворенный, увлек нас со Светланой на кухню. Она порывалась забрать у адвоката плащ и сумку, но тот отмахнулся:
– Не надо, я ненадолго, – он выдержал паузу и объяснил: – дело Юрия Свиридова переквалифицировано под уголовное. Если раньше я пытался свести все к халатности, даже к невиновности врача, то сейчас по распоряжению генпрокуратуры оно трактуется как «разглашение врачебной тайны, нанесшее ущерб ГБУ Клиника паллиативной медицины „Розовый сад“». А ГБУ, как вы понимаете это государственное бюджетное учреждение. Сейчас Юру пытаются обвинить в том, что его знание латыни и перевод диагноза, привело к тому, что родственники не отдали больного раком для долечевания в «Розовый сад», и ГБУ лишилось его имущества и сбережений.
Адвокат взял протянутую Светланой кружку с чаем.
– Меня интересует, о чем вы говорили тут до того, как ворвался СОБР?
Я пожал печами. Да много о чем. О всяком разном. Но память у меня хорошая.
– Мы говорили о его деле, правда недолго и я высказал надежду, что Юру скоро вернут на выездную работу. Ну, еще мы пошутили насчет коньяка, мол «плох тот врач, что покупает себе коньяк», а до этого он спрашивал, когда я женюсь и я ответил, что невеста моя еще не родилась или где очень далеко. Мол, где мне найти такую, как его Света? А до этого обсуждали грядущие перемены в организации здравоохранения. О том, как нас всех стараются ссорить друг с другом, убивая то, что раньше называлось профессиональным сообществом.
Адвокат выпил чай, ладонью вытер губы.
– Я говорил по телефону со следователем три минуты. И ничего не понял. Только насторожила фраза: «По делу Свиридова вскрылись дополнительные факты его преступной деятельности».
Светлана