– Так… там нужно постоянно держать в голове что-то интересное и оригинальное. На всякий случай.
– Сколько ей лет?
– Двадцать пять.
– А! Это уже кое-что. Не маленькая…
– Именно так, – довольно улыбнулся Валериан Юрьевич. – И денег получает больше, чем я в свои лучшие годы. Словом, платить буду из своего и её кармана.
Дмитрий задумался. Пока весь этот разговор казался ему игрой – не слишком весёлой, но и не серьёзной. То, что его предполагаемые рассказы, – их ведь ещё надо написать! – молодой московской телевизионщице – как козе баян, он уже понял. Стало быть, они нужны её отчиму. Но зачем?
– Я вижу, вы в раздумье, – нарушил молчание Валериан Юрьевич. – Поверьте, это не шутка. Чтобы вы не сомневались, я готов заплатить. И даже выдать аванс. Скажем, на неделю. Нет, дней на пять. Для начала. Ваша задача-минимум: хотя бы две-три страницы.
– Добро! – нерешительно ответил Дмитрий. – Только обойдёмся без авансов.
– Я так и знал! Сразу видно: не москвич.
Последняя, немного потрёпанная туча нехотя уползла на восток и, не желая насовсем покидать этот благодатный край, зацепилась за верхушки гор. Улицы наполнились людьми, спешившими на пляж.
Валериан Юрьевич загнул поочерёдно пять пальцев.
– Итак, через пять дней будет… вторник. Стало быть, во вторник, на этом месте, с одиннадцати до двенадцати и с двадцати до двадцати одного. О’кей?
Дмитрий кивнул головой. Ему внезапно захотелось побыть одному.
Домой он попал только к вечеру. Побродив больше часа по городу, Дмитрий сходил на пляж, искупался без особого удовольствия и пообедал в столовой. По дороге старался ни о чём не думать. Но уже в сумерках, едва переступив порог своей необустроенной квартиры, он сел за стол и закрыл глаза. Мысль о том, что надо оставить «что-то» после себя, посетила его впервые ещё лет пятнадцать назад. Неназойливая поначалу, в последние годы она превратилась в навязчивую идею с приступами хоть и лёгкой, но изнуряющей боли.
Может быть, именно эта просьба Валериана Юрьевича и есть то главное, что должно скрасить его последние годы и придать какой-то смысл финальному отрезку жизни?
Несколько минут он сидел неподвижно. Мысли путались. Во дворе кричали дети, одуревшие от первого, после долгих каникул, учебного дня. Наконец, солнце скрылось за морем. Дмитрий зажёг настольную лампу и неуверенно написал: «Дело было в…».
Да, не Толстой.
Как-никак, первый опыт.
Дело было в… хотя, какое это имеет значение? А значение имеет то, что кругом на десятки километров расстилалась заболоченная тундра с мелким кустарником. Местами попадались байджарахи – самые неэстетичные формы рельефа, с торчащими камнями в окружении грязи и льда. Время близилось к ночи. Ночь, разумеется, понятие условное; темноты в ней было столько же, сколько в декабрьский полдень в Ленинграде. Мы ждали возвращения одного из горняков,