Вскоре после праздника урожая я отправился в Оберзальцберг. Впервые увидел новый дом фюрера. Как и все, что он строит – воплощение изысканного вкуса. Замечательно большой зал с видом на горы – в сторону Зальцбурга. Фюрер беседовал со мной наедине продолжительное время. Мы полтора часа прогуливались по залу, он подробным образом делился своими соображениями в отношении Италии, Англии, Испании и т. д. Конфликты из числа тех, что потенциально возможны в ближайшие годы, кажутся вполне податливыми с точки зрения их разрешения. Я со своей стороны сообщил о том, что было передано мной англичанам. Далее последовало несколько спокойных дней, беседы на политические темы велись не столь часто.
Фюрер увлеченно демонстрировал мне свои картины, свой рабочий кабинет. Я разглядывал фотоснимок ушедшего из жизни [личного] водителя [фюрера] – Шрека[408], как вдруг фюрер заметил: вокруг нас понемногу становится пусто. Многому можно найти замену, однако невозможно найти замену общим воспоминаниям. – Я не мог не рассказать ему о том, как познакомился с Дитрихом Эккартом. Он упомянул, что впервые встретил меня у Э[ккарта], «в то время вы носили черную бархатную куртку».
Затем он вспомнил старого доброго д[окто]ра Э. Ганцера[409], с которым как раз случился инсульт. Готовый прийти на помощь, преданный делу и забавный в своих особенностях Г[анцер] помогал нам в начале.
Затем я выступал с трехчасовым докладом. План по обеспечению нашего влияния во всех без исключения государствах, граничащих с СССР; наша работа на Ближнем Востоке, в Румынии, Венгрии, Югославии, затем этнологическая ситуация в Советском Союзе. И наконец, вопросы воспитания. Фюрер поделился своими опасениями – ситуация во Франции может измениться быстрее, чем мы успеем подготовиться. Борьба с мировым большевизмом должна быть теперь главнейшей задачей. Удивительно, сколь поверхностно относятся к этой проблеме за рубежом. Мы – единственные, кто это понял. А среди нас нет, по словам фюрера, никого, кто знал бы предмет и владел бы им так, как я. Он намерен предоставить мне как своему уполномоченному все полномочия в этом вопросе. Мир должен знать, что духовный и организационный центр по борьбе с силой, стремящейся к разрушению мира, находится в Германии. Если сейчас будет опубликовано немецко – японское соглашение[410], фюрер должен будет направить японского посла в ведомство, уполномоченное вести эту работу; то есть ко мне.
Я ответил, что такая миссия меня привлекает, однако предпосылка успеха – наличие явной возможности управления – по отношению ко всем науч[ным] учреждениям, отвечающим за Восток и проч. Вопрос формы остался открытым. На уровне министерств, ведомств намеченное пока еще реализовать сложно, однако вопрос должен быть решен на государственном уровне, чтобы рычаги управления были у меня. В ответ на мою речь, в которой я затронул ситуацию в сфере обучения и воспитания, фюрер заметил: «Ваши генеральные полномочия