Там, за территорией поместья, все еще «разлинованной» на фрагменты ландшафтными садовниками и находящейся всецело в их руках, прямо в свинцовое небо уходили торфяные болота. Казалось, что края их «стекаются» у горизонта воедино, повинуясь воле некоего невидимого, безличного дизайнера. Равнодушно несли они на своих зыбучих спинах низкорослые растительные мантии и выглядели какими-то расслабленно-отстраненными от мира (или так только представлялось воображению Трой). В одном месте, между двумя темными горбами холмов, проглядывал короткий отрезок дороги, ведущей к тюрьме. Надо всем пейзажем кружил легкий мокрый снег.
«Что ж, – подумала Трой, – не хватает только собаки Баскервилей. И не поручусь, что он ее не заведет, если такое придет ему в голову».
Прямо под окном ее комнаты к земле кренились развалины зимней оранжереи, которая некогда тянулась с внешней стороны вдоль восточного крыла здания. Хилари говорил, что скоро их снесут, а пока вот… торчат тут уродливым бельмом на глазу. Верхушки молодых еловых саженцев пробиваются сквозь битое стекло… Внутреннее пространство, словно илом, покрылось какими-то неведомыми наростами. Хилари опять же обещает: в следующий раз, когда она приедет в «Алебарды», под ее окошком зазеленеют лужайки, а в отдалении – в перспективе, за кипарисовой аллеей, забьет фонтан с каменными скульптурами дельфинов. Интересно, подумала Трой, сгладят ли эти усовершенствования хоть немного тяжесть этих зловещих холмов вдали?
Где-то по дороге между проектируемым садом и торфяными болотами на декабрьском ветру отчаянно вертелось и жестикулировало, словно жуткий рудимент итальянской комедии дель арте, огородное пугало.
Сразу за ним в поле ее зрения появилась человеческая фигура. Она катила перед собой ручную тележку. Голова ее была наклонена против ветра. Из одежды – клеенчатый плащ и зюйдвестка[12].
Это Винсент, подумала Трой. Шофер и садовник в одном лице. Что, бишь, там натворил Винсент?.. Что-то связанное с мышьяком? Да, точно. И очень похоже на то, что он действительно это натворил. Или все же?..
Пугало бешено закачалось на своем шесте, и клочья соломы, оторвавшись, закружились на слякотном ветру.
Трой еще только пять дней провела в «Алебардах», а уже внутренне смирилась с их бестолковым, каким-то перекошенным великолепием и несколько вызывающей атмосферой. Хилари, со своей стороны, успел – с тех пор как она прибыла сюда писать тот самый заказанный им портрет – обронить в ее присутствии несколько намеков по поводу весьма диковинных свойств местного персонала. Поначалу художница решила, что это он так развлекается, подшучивает над ней – не слишком, надо сказать, забавно, – но вскоре поняла свою ошибку.
За завтраком их встречали неизменные Катберт – Хилари отрекомендовал его