– Вроде нормальный человек.
Яков повернул голову к другу.
– Может, поговорим? Поговорим! – ответил на свой собственный вопрос Яков и затормозил. Затем включил задний ход, аварийку и сдал назад.
Вскоре фигура человека, также шагающего по обочине, появилась у окна. Сагитай приоткрыл сантиметра на два окно, надев маску.
– Здравствуйте, – с легким поклоном поприветствовал их путник, сняв клетчатую, серо-черную кепку.
– Здорово, отец, – отозвался Яков.
«Отец» действительно был стариком, ближе к семидесяти. Открытое лицо, несколько глубоких морщин на высоком лбу, наполовину седые брови, короткая щетина на лице, пушистые, аккуратно стриженные, полностью седые волосы на голове. На лице никаких следов пятен, глаза выцветшие, ранее голубые, нос прямой, взгляд усталый и тусклый, но определенно живой и человеческий.
– Куда путь держишь? Тебе же в другую сторону.
– А, – махнул рукой дед. – Мне на Холмецкий Хутор надо. Подбросите? Велосипед спустил, саморез поймал километров пять назад. Оставил. Такая чертовщина творится, ни одной машины попутной нет.
– Садись, – через секунду кивнул Яков.
– Вот спасибо, сынки, – засуетился старик. – Меня Захаром зовут, мне там…
Дед уже потянул руку к дверной ручке.
– Постой! – закричал Сагитай. – Подойди к окну.
Дед вернулся к окну напротив бойца.
– Открой рот, покажи язык, – потребовал боец.
Дед недоуменно расширил глаза, затем, чувствуя, что за этим требованием есть какое-то основание, наклонился к окну, открыл рот и повел головой из стороны в сторону, показывая язык, зубы и внутреннюю поверхность щек.
– Ты чего? – опешил Яков.
– Да шут его знает… Лучше перестраховаться, – вполголоса ответил Сагитай. – Садись, – уже громче сказал он деду.
Дед открыл заднюю дверь и, встретившись взглядом с Трофимом, сидящим посередине, еще раз вежливо поздоровался и пролез внутрь. Трофим так и не сдвинулся со своего места, продолжая разглядывать гостя. Машина тронулась.
– Так что тебе, отец, надо-то на хуторе том? – спросил Яков.
– Внучка у меня там, в гости, да бабка. Я же с Навли еду, пенсию там забираю. Свою и бабкину, сынок… Да вот стряслось что-то. Что стряслось-то, сынок? Что, поумирали все, что ли? Все закрыто, пусто.
– А ты что, телевизор не смотришь? – удивился Яков.
– Телевизор-то? Нет. У нас ни у кого телевизоров-то почти нет, радио «Маяк» больше, и то оно все для молодых. А молодые сейчас где? Из всего хутора пятнадцать дворов с людьми, даже почта не приходит. Всего-то я да сосед мой, Семен Велесович, ходоки, а остальным и дела нет, что в мире творится. Вот ты мне скажи как на духу: что случилось?
Яков пожевал губами.
– Да как тебе сказать… Ты машины по кюветам видел?
– Не видел, а что, авария? – обеспокоился дед. – Я-то по полевой еду, она вдоль дороги идет,