– Еще бы! Я помню его ребенком! Когда меня только подарили Евстрогию, мальчику едва исполнился год. Евстрогий в ту пору не был любящим отцом. Все его чувства принадлежали Еввуле! Он сходил по ней с ума! Да и как можно было устоять перед прекрасной внешностью это молодой женщины! Ее изысканное лицо с тонкими чертами заставляло мужчин трепетать! К тому же она была доброй… Еввула обладала властью над пылким сердцем своего мужа. Но она умерла. Ты уже в то время служил у нас. Евстрогий ожесточился после ее смерти, утратил веселый нрав, стал нелюдим. Но именно тогда и пробудились в нем горячие чувства к сыну. Видишь ли, Вассой, каждый человек так устроен, что ему нужно кого-нибудь любить. Эта потребность наших сердец. В глубине души Евстрогий до сих пор любит жену, но, поскольку кроме Пантолеона рядом с ним больше никого не осталось, он загорелся той самой отеческой любовью, что прежде была ему неведома.
– Я почти ничего не знаю о любви, – смущенно поморщился Вассой, вспомнив Еввулу.
– Не может быть! – воскликнул Лаврсатяй. – В таком случае ты многое потерял, ибо любовь дает нам ни с чем несравнимые ощущения. Любовь – самое грандиозное чувство, способное воспламенить душу. Конечно, она принимает различные виды. Иногда это отеческая любовь. А подчас мы испытываем любовь к женщине. В то же время существует еще и любовь к друзьям.
– Я не познал ее, – повторил Вассой. – В детстве я видел лишь обиды, боль, лишения. Тяжела участь раба. Попав в дом Евстрогия, я приобрел господина вполне справедливого, но счастья я не испытываю.
– А в чем для тебя заключается счастье? – оинтересовался Лаврсатяй.
Вассой шумно вздохнул.
– Найти все то, о чем ты только что говорил, – сказал он. – Встретить все виды человеческой любви.
– Их встречают немногие люди, – снисходительно произнес Лаврсатяй.
Его широкое загорелое лицо, лоб с залысинами, тонкие губы ярко озаряла луна, вышедшая из-за кроны раскидистой пальмы. Он вновь улыбался.
– А ты встречал? – резко спросил Вассой.
– О, да. – произнес Лаврсатяй. – В Пантолеоне я нашел юношу, коего полюбил не как господина, а как ребенка. А в прошлом я знал любовь женщин. И у меня всегда было много друзей, которых я тоже любил.
– Тогда ты, наверное, счастлив?
– Вероятно, да. Меня можно назвать счастливым человеком.
– И твоему счастью не мешает даже то, что ты раб?
– Похлопав Вассоя по плечу, Лаврсатяй поднялся со ступенек.
– Не всегда свобода человека заключается в его общественном положении.
Оставив Вассоя, он взял одну из масляных ламп и скрылся в доме. Вновь подняв взор к звездам, сиявшим сквозь ветви деревьев, Вассой подумал о том, что услышал от Лаврсатяя. Конечно, он всегда знал, что этот зрелый человек большую часть жизни проведший в услужении у Еввулы, глубоко любит ее сына. Но для Вассоя его рассуждения о различных