Эта синхронность распространялась и дальше. Нам даже не нужно было видеть друг друга, чтобы знать какие-то подробности. Я не утверждаю, что точно знала, когда он пьёт, например, кофе. Что вот я сижу и отдаю себе отчёт: он пьёт кофе. Нет. Такого я не утверждаю. Потому что это, в общем-то, неважно – пьёт он кофе или чай сейчас или вообще ничего не пьёт. А вот то, что он скоро придёт или позвонит, – это было уже важнее для моего существа. И я знала, когда это произойдёт.
Вот это ощущение порывов, мыслей, эмоций другого поначалу очень роднило и объединяло нас. Нам казалось, что мы предназначены друг для друга, мы – родственные души и остальная подобная романтическая дребедень.
Окружающие поддерживали эту версию реальности. Они постоянно говорили нам о нашей похожести, о счастливом совпадении наших выражений лиц, слов, реакций на происходящее.
Но постепенно со мной стали происходить странные вещи – я начала понимать, что просто не существую без него. Мои друзья стали его друзьями, а те, которые не стали, как-то постепенно отпали, ушли из моей жизни в неизвестные дали. Его же друзья не стали моими. Но они превратились в людей, которые вошли в мою жизнь и теперь вольно или невольно что-то в ней решали. Я должна была улыбаться некоему Максиму, потому что так было нужно. Почему нужно? Кому нужно? Мне – точно не нужно. Но я улыбалась. Я должна была идти на неинтересный ужин с неинтересными мне людьми, потому что эти люди нужны были ему. Ему – а не мне. Но я шла. Я перестала принадлежать себе.
Поначалу мне это тоже нравилось. Мне казалось, благодаря этой синхронности и родственному узнаванию я нашла свою вторую половинку, свой идеал, своего единственного. Мне захотелось срастись с этой половиной, чтобы стать целой. Мне захотелось никогда с ней не расставаться. Из моей жизни ушло я,и пришло размытое мы.
Только у него это мы возникло в каком-то усечённом варианте. Даже не так, это я становилась усечённым вариантом себя и одновременно усечённым вариантом его. А он становился всё полноценнее, целостнее… обширней, если можно так выразиться…
И в какой-то момент я начала видеть своё отражение в нём. Такое впечатление, что часть меня перешла, переселилась в него, стала им. И эта часть – просто присвоена. Утащена по кусочку каким-то непонятным образом. Причём утащено лучшее, самое ценное.
С этим ощущением опустошения совпало его охлаждение ко мне. Не то чтобы мы расстались, нет, мы по-прежнему вроде бы были вместе. Но видеться