Ингерманланд. Сергей Новичков

уж точно не жизнеутверждающими надписями. Можно сказать, что надписи носили совсем не традиционный для метрополитена характер. Выходы со станции в виде эскалаторов, огражденных привычными стеклянными будочками, просто отсутствовали. Вместо вечно спешащих по своим делам пассажиров, по перрону разгуливали какие-то странные личности даже не на первый, не на второй, а может быть, и не на десятый взгляд не внушающие доверия. Все были одеты в лохмотья, пустоглазые, и при приближении ещё и дурнопахнущие.

      Не сговариваясь, оба направились к юрте, стоящей в центре.

      – Это Купчино, что ли? – глядя на всё это убожество, нерешительно спросил у Степана лейтенант.

      Сам он никогда не был в этом районе города, однако, как и всякий петербуржец, знал о его существовании и имел представление, что Купчино выглядит примерно вот так.

      – Угу, конечная. Выходим, – то ли в шутку, то ли нет ответил ему Стёпа. – Пойдём, поглядим, что за место тут такое.

      У входа в юрту, по всей видимости, собранную из каких-то ковров и одеял, сидел оборванец в бывшей когда-то полицейской форме. Он ковырялся грязными пальцами в консервной банке, выуживая содержимое и отправляя себе в рот. От этого зрелища передёрнуло даже привычного ко всяким видам Степана. Что до Семёна, тот, старательно глотая воздух, отвернулся.

      Отдёрнув полог юрты, они увидели сидящего возле дымящегося на небольшом костреце котелка мужчину средних лет.

      – Присаживайтесь, – указав на расстеленные пуфики свободной от черпака рукой, которым он помешивал варево в котелке, пригласил мужчина.

      – Меня зовут Степан Матвеевич Буреляйло, и я здесь главный.

      – Тёзка! – обрадовался чему-то Степан.

      Семён поморщился от фамильярности и хотел было задать вопрос о своём собственно местонахождении, однако оживившийся Степан опередил его.

      – Что за малахольный у входа сидит? – устраиваясь как у себя дома, с ногами на пуфике, спросил он, широко улыбаясь.

      Буреляйло тоже с улыбкой протянул своим гостям по фуфырику боярышника. Степан, узнав знакомый напиток, уважительно выпятил нижнюю губу и тут же, свинтив крышку, ополовинил баночку. Семён, повертев в руках свою, видимо, решил не нарушать законов гостеприимства и тоже немного пригубил.

      – Это Володя, местный юродивый. Заплутал в тоннеле, привиделось ему что-то страшное, так он к нам и прибился. Живёт тут, вы его не обижайте, – ответил Степан Матвеевич и снял пробу со своего варева.

      – А меня сегодня менты побили, – некстати заявил Степан, – и вчера тоже.

      – Я же говорю, юродивый он, не опасный, – строго заметил Буреляйло.