Ей нужно было остановить все это, нужно было выйти, принять свою судьбу – несправедливую, но почему-то выпавшую ей. И все же Агата не могла поступить правильно, как бы ни старалась. Инстинкт самосохранения побеждал все доводы совести. Там, за пределами душного салона, ее ждала смерть, вот и все, что имело для нее значение.
Ударов по автобусу больше не было, и пассажиры даже успели успокоиться. Почти. Спокойствие это долго не продлилось, потому что прогремел выстрел, и заднее стекло автобуса разлетелось вдребезги.
Стреляли в верхнюю часть окна, поэтому никто не пострадал, но все пассажиры инстинктивно прижались к креслам или полу. Это снова было предупреждение, но, похоже, последнее.
Теперь, когда стекло было разбито, даже рев старого мотора не мог заглушить голос, доносившийся из джипа:
– Отдайте девку! Забудьте, что она вам говорит, она знает, за что ее преследуют! Она сама нарвалась! Отдайте ее – и забудем об этом!
Это, конечно, было ложью, которую Агата не спешила опровергать. Она смотрела на залитое кровью лицо тучного юноши, на бледно-зеленую от страха и злости женщину с сумками, на рыдающую девушку и растерявшегося мужчину в костюме. Не важно, какие они люди – плохие, хорошие, добрые, ненавидящие. Не ей их судить и не ей приговаривать. Сквозь отчаянные мольбы инстинктов Агата вдруг четко поняла: есть вещи пострашнее смерти. Например, ответственность за массовое убийство.
Она не была к этому готова. Ей оказалось проще убедить себя, что похитители, может, и пощадят ее, чем обречь на гибель всех этих людей.
Не решаясь подняться на ноги, чтобы не попасть под пулю, она переползла по проходу между сидениями поближе к водителю и тихо сказала:
– Остановите автобус. Я выйду…
Андрей в жизни к такому не готовился, он и в пьяном бреду не мог предположить, что однажды ему придется выбирать между жизнью и смертью. Чужой жизнью и смертью! От этого, как ни странно, становилось только хуже. Своей судьбой распоряжаться было проще, чем будущим молоденькой девчонки.
Выбор ведь по-прежнему был только за ним. То, что сказала Агата, для него ровным счетом ничего не значило. Она хочет выйти? Пусть хочет дальше. Только он мог остановить автобус, открыть двери и позволить людям из джипа забрать ее.
И вроде правильно Олька с этим городским толстяком говорят: нужно ее отдать. Андрей впустил ее самовольно и никакой ответственности за ее жизнь не несет, в отличие от жизней пассажиров. Хорошо им, они уже умудрились отстраниться от убийства! Они не при делах, все идет своим чередом; Андрей так не мог. Да и потом, ситуация оставалась неопределенной не только для Агаты, для других пассажиров тоже.
Что если ее преследователи не захотят оставлять свидетелей?
Что если сейчас они гонятся вовсе не за ней, а за всем автобусом? Как можно верить их словам после того, что они уже сделали?
Что если его, водителя, осудят как соучастника убийства? Ольге и москвичу легко говорить, они