– А может, всё потому, что я разделяла Дар с отцом, который никогда не появлялся в моей жизни? – Вероника сжала кулаки.
– Извини, я был немного занят, – Деланей состроил недовольную гримасу. – Я всего лишь был одержим самой могущественной противницей Мира грёз. Или для тебя это недостаточно уважительная причина?
К горлу подкатил комок, гнев погас, как будто на него выплеснули холодную воду. Вероника судорожно выдохнула, зажмурилась. Она слышала, как Деланей тяжело дышал, и боялась открыть глаза – тут и дураку ясно, кто перегнул палку.
– Извини, я… – послышался тихий голос. – Я должен быть терпеливым. Аден рассказывал, насколько тебе было нелегко.
– Тебе вряд ли было легче, – вырвалось у Вероники.
Тёплая рука легла на её плечо, сжала. Вероника открыла глаза и нерешительно взглянула на Деланея. Он стоял совсем близко, в воздухе тянулся тонкий запах его одеколона, и казалось, даже сейчас можно ощутить его человеческое тепло – пока он был одержим, она не чувствовала ничего похожего, даже когда они обнимались.
– Ника, нам обоим нужно постараться, – тихо сказал Деланей. – Мы оба не умеем быть… ну, семьёй. – Он помолчал немного, нерешительно улыбнулся. – Какое слово… семья. Даже боги плохо понимают, что это такое… а я тем более.
Вероника шагнула к нему, уткнулась носом в его плечо.
– Мне кажется, я тоже плохо понимаю, что это такое, – тихо сказала она. Неожиданно слова сами вырвались на свободу, как будто пал железный занавес, стеснявший их всё это время. – Дети богов видят тёмных духов с рождения, и я не была исключением. Мама убеждала меня, что это ненормально. Я ей верила, слишком долго верила, и потом…
Она говорила, говорила, и не могла остановиться. О том, каково было делить мир с тёмными существами, о которых тебе было запрещено говорить вслух. О том, что из-за этого она боялась сближаться с другими людьми – а вдруг сочтут за сумасшедшую. О том, что однажды вдруг поняла, что ночная тьма подчиняется ей – сгущается и рассевается, принимает какую-то форму, стоит только захотеть – и как это её напугало. И пусть уже на следующий день за ней приехали рекрутеры, это всё равно была самая длинная и невыносимая ночь в её жизни… если забыть о вчерашней.
Вероника сама не поняла, как оказалась в объятьях отца. Как будто это было нечто единственно правильное, что-то, что делаешь и даже не задумываешься, как это происходит – как дыхание, слух или голос. Она и сама обняла отца, и ей было так тепло, как бывало иногда с Аденом, когда он использовал свой Дар; только Деланею для этого не нужно было быть богом или Одарённым. Ночной кошмар и чудесное мгновение смешались в безумном коктейле, слились воедино, и Вероника впервые за долгое время ощутила внутренний покой. Такой, какой воину и настоящему герою всегда положено хранить.
И единственное, что сказал Деланей, когда слова Вероники иссякли, было короткое:
– Пойдём, прогуляемся. Мне кажется, нам надо о многом поговорить.
Глава 6
Когда