– Но есть проблемы, – тихо констатировал я, безжалостно отметя в сторону его последние слова.
Продвинутый замолчал. Наверное, впервые ему пришло в голову, что они заигрались со мной, что я не только могу быть с ними на равных, но и вполне могу оказаться орешком им не по зубам.
– Да, разумеется, – наконец собрался он. – Иначе бы мы не искали помощи со стороны. Образовалась брешь после смерти Ведомого Влекущего, и мы никак не можем залатать её. Начались разногласия…
– Он не умер, он ушёл, – перебил я Продвинутого, поправив его.
– «Он не умер…» – озадаченно проговорил он, пытаясь осознать преподнесённую мной фразу.
– Гелекси не умирают, они уходят, – вынужден был дальше прояснить свою мысль я, видя, что процесс осознания может растянуться надолго.
Теперь настал черёд Продвинутому ретироваться.
– Ни в жизни, ни в смерти, – пробормотал я ему вслед.
Он обернулся. Чувствовалось, что я добил его окончательно.
– Бог не покинет нас, – ехидно закончил я свою фразу.
Я с нетерпением ждал Фарисея. Тот не замедлил появиться с сиропной улыбочкой на губах.
– Ни в жизни, ни в смерти, – поспешил он поприветствовать меня.
– Бог не покинет нас, – эхом отозвался я.
– Да, здорово сказано, – восхитился он. – «Гелекси не умирают, они уходят». Минимум, что они могут сделать – запечатлеть свои мысли, память о себе, сохранив их в веках или хотя бы для потомства. Максимум – сохранить свою плоть (то бишь первую оболочку) для последующего воскрешения, ведь медицина сейчас шагает, будто в семимильных