«Мудрый! Обязан будучи жить среди простого народа, будь подобен маслу, плавающему поверх воды, но не смешивающегося с оною». Пифагор.
«Быть мудрым означает умереть для этого мира». Аврелий Августин.
Из великого множества изречений об уме, глупости и мудрости я выбрал только эти два, как крайности. В каком же из них была истина? Думаю, как всегда – посередине.
Богоискательство и богостроительство. Идеал и догма. В своих поисках, отталкиваясь от «нового» человека, я не пошёл дальше, а наоборот, следуя указаниям Пророка, повернул вспять. Я прошёл равнодушно мимо человека родового – «избранного», «ветхого» и остановился возле человека античного, найдя именно в его представлениях о мире свой «полосатый пограничный столп». Собственно, было бы странно, если бы я поступил иначе.
Я начал сокрушать в своём сознании истуканов-идолов, но не во имя Христа – зачем было повторять период, уже человечеством пройденный? Ибо человек ничем не пожертвовал тогда, он взял всех своих идолов в христианство вместе с собою. С той лишь разницей, что из богов, божков большей частью они стали ангелами, демонами, злыми духами, дьяволами. Церковь не растерялась, включила их в свой арсенал как дополнительное, мощное средство воздействия на верующего человека.
Человек – тварь божья или частичка Бога? Вот что стало для меня сейчас основным вопросом. И я вовсе не занимался мудрствованием, я искал здесь для себя ориентиры, руководства к действию.
Я не хотел больше быть жертвою, жертвоприношение в любом его виде вызывало во мне отныне лишь отвращение и резкий протест. Несмотря на то, что я стал маслом, маслом поверх воды (Пифагор) и мертвецом для этого мира (Августин), у меня не было ни малейшего желания закрыть собой какую-нибудь амбразуру. Наоборот, жажда жизни с тех пор, как я вышел из полумрака, начала определять всё в моём сознании.
Я поднимался с колен, я не хотел больше быть «коленокопытным», рабом, а уж тем паче – «венцом творения», и сам удивлялся той силе, энергии, целеустремлённости, которые отныне переполняли меня.
Однако вскоре, как и следовало ожидать, наступил отток. Вызван он был опустошением, которое слова Пророка произвели в моей личности – во мне образовался вакуум, который грозил взорвать меня, если я его срочно чем-нибудь не заполню.
Но чем я мог наполнить его? Новой ложью? То, что поселилось в моей душе, требовало осмысления, а у меня, к сожалению, совершенно не было времени ждать».
Арсентий Сириус «Слово Пророка».
«Как бы мы ни старались, в существующих представлениях Человека о Боге невозможно отделить языческое от духовного, одно только определение „раб божий“ способно низвести нас не только до рабского, но даже до скотского состояния, ибо понятия „рабство“ и „вера“ несовместимы».
Жертвоприношение до сих пор является важнейшим элементом не только Общества, Культа, но и одной