Я с удивлением уставился на крохотные рюмки из синего стекла, наполнившиеся водкой. После глобальной катастрофы каждый из нас стал поневоле старьевщиком, собирая по кусочкам остатки разрушенного мира. Правительства всех доминионов пытались бороться, выкорчевывая возможно зараженные артефакты, а по сути обычные предметы быта, но куда им, если уж начальник сорок третьего отдела ВПС плюет на подобные запреты с высокого небоскреба…
– Будем, Андрей, – чокнулся Михитарянович, опрокинул в себя стопку и торопливо запустил пальцы в банку. Я отказываться от настоящей органики не стал, выпил и закусил. – Все, что я сейчас скажу, между нами. Этого разговора не было и не могло быть, ты меня понял?
Я кивнул.
– Мужик ты неплохой, но сам понимаешь, что теперь будет. Задавят тебя, как клопа, одно мокрое место останется. Не попрешь же против плазменной установки с голой жопой… Да будь моя воля, я этого гавнюка бы сам, – раскрасневшийся, с потной шеей полковник сжал жирные кулаки и потряс ими в воздухе. – Только хрен там. У тебя только один вариант, да и как вариант… Скорее попытка.
– Какая, Сергей Михитарянович?
Полковник скорчил лицо, будто только сейчас почувствовал резкое послевкусие водки, но ответил:
– Идти к Меркулову-старшему. Падать в ноги, извиняться…
– Сергей Ми…
– Да погоди ты! – рявкнул полкан и ударил по столу. – Знаешь, сколько тебе грозит? Осудят, и нет больше твоей жизни. Будешь на околоземной орбитальной колонии космический мусор собирать, пока не околеешь.
Он налил еще водки.
– Забудь о своей гордыне. Знаешь, чем отличается гордость от гордыни?
Я отрицательно покачал головой.
– Гордость можно засунуть в задницу, а гордыня засовывает туда тебя… Жизнь себе не порть, она у тебя одна… Ну давай, Андрей, чтобы все устаканилось.
Я кивнул, чокнулся с ним и выпил. В душе рождалось непонятное гадливое чувство.
– Знаешь, как здесь узнать, кто новичок, а кто опытный геймер? – Рамирес хитро посмотрел на меня.
– По отсутствию личной жизни? – пошутил я.
– Это тоже, но не только. По рукам. Вот гляди, – он продемонстрировал свои конечности, обвешанные электроникой. – На левой органайзер, планшет, оповещалка, а вот на правой… – Леша продемонстрировал чудовищную махину, похожую на ручной психотрон – разрешенный только для спецструктур подавитель воли. Такой устанавливали списанным в госохрану ветеранам, лишившимся на службе одной из рук. – Вот это самая важная вещь, которая может быть в «Фортификации».
– Она кофе заваривает?
Рамирес на секунду замолчал, видимо размышляя, стоит ли моя дурная персона объяснения или нет, но потом все же продолжил:
– Это активатор. Штука, которая может спасти тебе жизнь.
Я согласно кивнул. Про активаторы слышал,