Абсурдность их игры, часто продолжавшейся до двух часов ночи, иногда вызывала у Екатерины смех, но обычно утомляла ее. Екатерина не могла лечь в постель, поскольку вся она была завалена игрушками, многие из которых были довольно тяжелыми. Вдобавок к этому она волновалась, как бы мадам Чоглокова не услышала шума их ночных игр. И действительно, однажды вечером, ближе к полуночи она постучала в дверь их спальни. Дверь была заперта на два замка, и ей не открыли немедленно, поскольку Петр, Екатерина и мадам Крузе собирали разбросанные по кровати игрушки и прятали их под одеяло. Когда мадам Крузе, наконец, открыла дверь, мадам Чоглокова пришла в ярость из-за того, что ее заставили ждать. Мадам Крузе объяснила это тем, что нужно было сходить и достать ключи. Затем мадам Чоглокова спросила Екатерину и Петра, почему они не спят. Петр коротко ответил, что еще не был готов ко сну. Мадам Чоглокова заметила, что императрица будет в ярости, когда узнает, что молодые супруги не спали в столь поздний час. Наконец, она ушла, продолжая ворчать. Петр снова начал игру и не завершил ее, пока не уснул.
Ситуация становилась абсолютно фарсовой: молодой супружеской паре нужно было постоянно сохранять бдительность, чтобы их не застали за игрой в игрушки. За этим фарсом скрывалась еще большая абсурдность: молодой супруг играл в своей брачной постели, а его молодой жене приходилось наблюдать за ним. (В своих «Мемуарах» повзрослевшая и более искушенная Екатерина сухо комментировала: «Мне казалось, что я могла сгодиться и для других занятий».) Однако реальная обстановка, в которой происходили подобные игры, была не только нелепой, но и опасной. Елизавета была женщиной, привыкшей всегда действовать по-своему. Двое дерзких детей, составивших великокняжеский союз, постоянно ей перечили. Она делала для них все, что могла: привезла их в Россию, одаривала подарками, титулами, окружала добротой, она устроила им великолепную свадьбу, и все в надежде на скорейшее исполнение ее желания заполучить наследника.
Теперь, месяцы спустя, Елизавета в смятении чувств понимала, что ее надежды не оправдались, и хотела знать, кто из них двоих был виновен. Разве можно было себе вообразить, что Екатерина, в свои семнадцать лет, с ее свежестью, умом и обаянием не могла разжечь сердце восемнадцатилетнего юноши? Однако не вернее ли было предположить, что уродство и тяжелый характер Петра оттолкнули от него жену, и она выражала свое нежелание выполнять супружеский долг,