Некоторые из первых бихевиористов смотрели на всех свысока – словно у них было право заявлять, что других людей можно проектировать в лаборатории или в обществе – как при тоталитарных режимах; создавалось впечатление, что другие подходы к изучению людей не актуальны.
Павлов первым позвонил в колокольчик, когда подопытная собака ела, и доказал, что может вызвать у собаки слюноотделение и не давая ей еды, а только звоня в колокольчик. Уотсон провел жестокий эксперимент «Маленький Альберт». Он пугал младенца, когда рядом с ним находились животные, с целью доказать, что может навсегда заставить человека бояться зверей. А со Скиннера началось официальное применение экспериментального ящика для выработки у лабораторных животных условного рефлекса.
Поп-культура свела бихевиоризм к устройствам. Вы отправляете посты в Twitter ради мгновенного одобрения и внимания, даже если вы президент. У вас капает слюна, как у собаки, которая слышит свисток. Ящик Скиннера стал архетипом. У человека в ящике Скиннера возникает иллюзия контроля, хотя на самом деле это его контролирует ящик или тот, кто находится снаружи.
Здесь нужно обозначить основное различие, и сделать это непросто. Меня отталкивала культура бихевиористов, но не сам бихевиоризм, который мог принести пользу науке. Раньше я думал дрессировать коз, демонстрируя пример полезного применения бихевиоризма, но теперь считаю, что мог бы воспользоваться методиками когнитивно-поведенческой терапии.
В колледже мне не давала покоя проблема, как провести границу между полезной наукой и пугающим упоением властью. В моей голове роились мысли, которые иногда не давали мне заснуть по ночам. «Наука нужна нам, чтобы выжить; кроме того, она прекрасна. Но ученые могут пугать. Наука, если ее утрируют страшные ученые, может нанести ужасный вред. Как можно тогда заниматься наукой, если мы не всегда ее заслуживаем?»
Больше всего в бихевиоризме меня расстраивал налет анти-гуманности, стремление к известности за счет садистских экспериментов. Любую технологию можно использовать, чтобы придумывать новые формы жестокости. Но зачем?
Бихевиоризм не единственная фабрика паранойи. Генетика полезна и подкреплена фактами, но иногда генетики начинают строить основанные на евгенике утопии, ужасно антигуманные и вредоносные. Ученые приняли участие в истреблении моих родных, из-за них мою мать мучили в заключении, как и миллионы других людей.
Если хотите пережить чувство паранойи, схожее с тем, которое испытал я, когда начал изучать информатику, рекомендую посмотреть оригинальную версию фильма «Маньчжурский кандидат». Американского солдата подвергли идеологической обработке не посредством пропаганды, стокгольмского синдрома или других уловок,