– Салям, – проговорил незнакомец, кланяясь и отодвигаясь от стенда. – Ты новенький?
– Как ты догадался, товарищ? – насупился Ален.
– У тебя вид растерянный. Я таким же был пять дней назад, когда пришел в Обитель. – Он с усилием сдвинул челюсти, будто спохватившись, но ненадолго. Очевидно, держать их в таком положении ему было слишком трудно. – Я Данила, а ты кто?
– Э… Фриц. Это расписание занятий? – поинтересовался Ален.
– Да, завтра первый урок.
Текст был разбит на десять параграфов, каждый из которых венчался заголовком: “1-й день”, “2-й день” и так далее.
– Сначала медосмотр, – с гордостью заявил Данила, демонстрируя Бергу внушительный, готовый лопнуть бугор между лопаток. – У меня уже почти прорезались. Тебе-то, конечно, пока нечем похвалиться, ты здесь первый день.
– Я не по дням развитой, – возразил юный кадет. – Мне Павлик сказал.
– Па-авлик? – уважительно протянул толстяк. – Ты где живешь?
– На третьем этаже, примерно посередине.
– Вот задница, а меня в самый конец запихали! – обиделся Данила, бурно взмахивая руками, так что Берг на мгновение вообразил, будто ему собираются залепить по туловищу кулаком.
– Поспешил ты родиться, – сказал он.
– Пожалуй, – с выражением сильного сомнения на круглом лице протянул толстый кадет. – Зато я узнал много интересного.
Берг усмехнулся и задал свой любимый вопрос:
– Хорошо, раз ты такой знающий, назови мне обслуживающий персонал Обители.
– Вахтер, регистратор, водонос…
– Ну-ну.
– …Кастелян, смотритель, оружейник, садовник, хранитель, фонарщик, комендант лектория… – Данила задумался и неуверенно продолжил: – Не знаю, можно ли препозитов считать персоналом.
Ален был порядком разочарован – не тем, разумеется, что его новый знакомый перечислил так много должностных лиц, а тем, что его простой вопрос, оказывается, совершенно напрасно перепугал несчастного геронтофила Прокла. Да и старик Шамиль повел себя неожиданно, вместо того чтобы ответить как Данила, четко и доходчиво. Ничего особенно впечатляющего Берг пока не услышал, хотя толстяк колебался – может быть, ему и удалось бы выудить из памяти что-нибудь еще, если бы не резкий и визгливый голос, раздавшийся со стороны лестницы.
Из-под ее каменной, ребристой массы торчала всклокоченная голова еще более пышной, чем Данила, женщины с абсолютно черным горлом. Алену даже показалось сначала, что это платок, но когда она со сложенными на монументальной груди руками направилась к юным кадетам, он понял, что ошибся.
– Кто помянул меня всуе? – скандально вскричала женщина. Создавалось впечатление, что она вот-вот закашляется