– Это вроде убежища для бедных сирот: и ты, и я, и все остальные девочки живут здесь из милости. Ты, вероятно, сирота? У тебя умерли отец и мать?
– Оба умерли давно.
– Так вот, здесь у каждой девочки умер отец или мать, а некоторые совсем не помнят ни отца, ни матери. Это приют, где воспитываются сироты.
– Разве мы не платим денег? Разве нас держат даром?
– Наши друзья или близкие платят за нас пятнадцать фунтов в год.
– А отчего же ты говоришь «из милости»?
– Оттого, что пятнадцать фунтов – это очень мало за обучение и содержание; недостающую сумму собирают подпиской.
– А кто же дает деньги?
– Разные добрые леди и джентльмены – здесь, в окрестностях, и в Лондоне.
– Кто это Наоми Брокльхерст?
– Это дама, построившая новую часть дома, как написано на доске; ее сын здесь всем управляет.
– Почему?
– Потому что он казначей и директор.
– Значит, этот дом принадлежит не той высокой даме с часами, которая приказала дать нам хлеб и сыр?
– Мисс Темпль? О нет! Если бы он принадлежал ей! А так она должна за каждый свой шаг отвечать перед мистером Брокльхерстом. Мистер Брокльхерст сам покупает нам провизию и одежду.
– Он тоже живет здесь?
– Нет, в двух милях отсюда, в большом доме.
– Он хороший человек?
– Он духовное лицо и, как говорят, делает много добра.
– Так высокую даму зовут мисс Темпль?
– Да.
– А как зовут других учительниц?
– Ту, с румяными щеками, зовут мисс Смит; она учит нас рукоделью и кройке, – ведь мы сами себе шьем платья, юбки и все остальное; низенькая брюнетка – это мисс Скетчерд, она преподает историю, грамматику и репетирует второй класс; а та, что носит шаль и носовой платок сбоку на желтой ленте, – мадам Пьеро, она из Лилля, из Франции, и преподает французский язык.
– А тебе нравятся эти учительницы?
– Да, ничего.
– Тебе нравится маленькая черная и эта мадам?.. Я не могу произнести ее фамилию правильно, как ты.
– Мисс Скетчерд очень вспыльчивая, – смотри, не раздражай ее; мадам Пьеро в общем не плохая…
– Но мисс Темпль лучше всех, правда?
– Мисс Темпль очень добра и очень умна; она на голову выше остальных, она гораздо образованнее их.
– Ты здесь давно?
– Два года.
– Ты сирота?
– У меня умерла мать.
– А тебе хорошо здесь?
– Ты задаешь слишком много вопросов. Пока я тебе ответила достаточно, теперь я хочу почитать.
Но в эту минуту зазвонили к обеду, и все вернулись в дом. Запах, наполнявший столовую, едва ли был аппетитнее, чем тот, который щекотал наше обоняние за завтраком. Обед подали в двух огромных жестяных котлах, откуда поднимался пар с резким запахом прогорклого сала. Это месиво состояло из безвкусного картофеля и обрезков тухлого мяса. Каждая воспитанница получила довольно большую порцию. Стараясь есть через силу,