Из-за очередного поворота вновь пахнуло дымком незатейливого костерка. У огромного отмытого отвала расположилось наспех оборудованное cтановище старателей: приземистая землянка, летняя крыша и длинная смотровая водозаборная колода. Во главе колоды двое бородачей, проворно мелькая руками, крутили вороток, выдавая из неглубокого шурфа очередную порцию золотоносного суглинка. Еще двое, запустив в ледяную воду жилистые руки, разбивали и размалывали в колоде отмываемую землю. Неподалеку в густом пихтаче слышался стук топоров, видимо, еще несколько старателей подготавливали лес на крепи шурфа.
Андрей знал одного старателя и предупредительно поздоровался с Петровичем, еще не доезжая до участка. Тот бросил свое занятие и поспешил навстречу:
– Ба! Андрейка! Здорово живешь! Закурить найдется? – Андрей остановил Марата и неторопливо посмотрел на Леху, который с большой неохотой полез в карман за кисетом.
Завидев греющий душу старателя знакомый жест, все мужики поспешили за Петровичем и без лишних разговоров, как будто Петрович просил закурить для всей бригады, протянули натруженные тяжелой работой руки к Лехиному кисету. Завернув большие, по мнению Алексея, самокрутки, затянулись дымом и, как подобает, стали восхвалять табак и конечно же его хозяина. Лехина рожа расплылась в довольной улыбке, потому что так, как хвалили его старатели, его еще никто и никогда не хвалил.
Однако слова имели оборотную сторону. Задабривая простодушного коногона, старатели вытащили из кисета большую часть табака. С прискорбием обнаружив, что осталось всего лишь на несколько закруток, парень торопливо спрятал кисет.
По неписаному распорядку делать привал на половине пути караван остановился на двухчасовой отдых и обед в устье Калпы. Подогнав лошадей к большой перевалочной избушке, парни привязали уставших животных к коновязям, сняли груз и, протерев мокрые от пота спины травой, накрыли их тонкими суконными потниками. Пока Андрей разводил костер, Леха притащил из тайги несколько гнилых пеньков и нарвал огромную охапку разросшейся по поляне травы-дурнины. От уложенных в огонь гнилушек на сбившихся в плотную кучу лошадей повалил густой и едкий дым. Почувствовав временное облегчение, бедные животные едва не наступали в костер, который в данный момент играл роль спасителя от сотен, тысяч мокриц, ненавистных комаров и болезненно жалящих паутов.
Посмотрев на умильное лицо замеревшего в ожидании разрешения Лехи, Андрей улыбнулся и махнул рукой: «Давай!» Тот схватил топор и бросился к тальникам, надеясь отыскать необходимое для рыбалки удилище.
– Леха, стой! – остановил мечущегося по кустам товарища Андрей и на немой вопрос показал пальцем в сторону зимовья. Там у прирубленных сеней стояли три длинных, потемневших от времени удилища. Леха благодарно улыбнулся и, поочередно взмахнув каждым из них, выбрал нужное. Теперь оставалось подцепить мушку и леску.
Четыре мушки-обманки, которые считались