Рафаэль, послушный, спокойный ребёнок, выросший в счастливой, согласной семье, охотно вбирал в себя знания, которые давала ему латинская школа, и одновременно учился живописи у отца. Но он решил заниматься образованием по своему плану. «Я хочу делать многое так, как делает отец. Только я не хочу, чтобы всякие мелкие работы отнимали у меня время от картин. Я буду живописцем».
Это желание заниматься живописью заставляло его всегда особенно спешить домой из латинской школы.
Маджа каждый раз поджидала у дверей мальчика, а Идония готовила ему горячие офелетти, которые он так любил. И в этот день ранней осени, когда только чуть закраснелись листья в саду дома Санти, Рафаэль бежал, перескакивая через канавы и напевая весёлую песенку без слов. Он что-то придумал; он даже начал рисовать портрет матери и Идонии вместе.
Что же это никто его не встречает? И почему такая тишина и ставни в спальне закрыты? Закрыты и двери, как бывает ночью, а ведь стоит ясный день. Сердце Рафаэля забило тревогу, дрожащей рукой постучал он кольцом, потом в нетерпении ударил молотком. Непривычное молчание и пустота в саду и во дворе удивили его. В дыру забора выскочил петух; он показался мальчику зловеще взъерошенным. Ему хотелось кричать, кого-то звать, страх сдавил его сердце…
За дверью послышалось знакомое шлёпанье туфель, щеколда стукнула, и в дверях показалась Идония с распухшими от слёз глазами.
Рафаэль не мог ни о чём расспросить – у него перехватило дыхание – и молча побежал он в комнаты, бросив в угол сумку. Идония поймала его и удержала за руку:
– О Рафаэль, не ходи туда… бедный маленький синьор!
Никогда ещё не называла она его синьором, да ещё бедным…
Он застыл на пороге в ужасе и вдруг заметил отца. Джованни Санти стоял в дверях мастерской бледный и дрожащий, и казался призраком, точь-в-точь мертвец, которого он раз видел в церкви на отпевании. Художник сделал несколько шагов и опустился на стул, закрыв лицо руками.
– Батюшка! – хрипло и прерывисто крикнул Рафаэль и бросился к отцу.
В больших добрых глазах Джованни Санти стояли слёзы. Он прижал к себе сына:
– Её уже нет, Рафаэль, твоей матери… осталась только одна малютка…
Всё, что случилось потом, Рафаэль помнил очень смутно. Это был словно тяжёлый сон. Мать умерла. Она лежала на кровати, покрытая с лицом простыней, а рядом в колыбели, той самой резной колыбели, которую дома хранили на память о его, Рафаэля, рождении, заливалась плачем «бамбина» – маленькое существо. Её появление на свет отняло жизнь у весёлой, ласковой Маджи Санти.
А красное, сморщенное существо Рафаэль должен называть своею сестрою, любить и жалеть, потому что она сирота, как и он сам, и потому что она – дитя его матери, беспомощный кусочек, не умеющий даже сказать, отчего плачет…
3
Надо