«Министры, – писал Италинский[207], – с которыми нахожусь я в сношении по делам текущим, не представляются в прежнем их жестоком и угрюмом виде. Но все сие происходит из одного повиновения силе обстоятельств, преодолевающей ненависть к нам правителей империи сей. Я не сомневаюсь, что они везде, где могут открыть себе тайные пути для направлений по оным усилий своих вредить нам, всякая в сем виде деятельность употреблена будет».
Такой вывод был сделан из тех поступков Порты, которые совершались на глазах нашего посланника и состояли в поддержке и обнадеживании имеретинского царя Соломона.
Проживая в Эрзеруме, Соломон находился в самом бедственном положении, и сераскир помогал ему из одного человеколюбия. Вся свита беглого имеретинского царя, состоявшая первоначально из 400 человек, разбежалась, и при нем осталось не более 25 человек, но и те, точно так же как и сам Соломон, распродали своих лошадей, оружие и имущество, чтобы на вырученные деньги поддержать свое существование. В таком безвыходном положении бывший царь естественно употреблял все усилия к тому, чтобы возвратить себе потерянное владение или по крайней мере получить от турецкого правительства денежное пособие. С этою целью он отправил в Константинополь зятя своего князя Малхаза Андроникова с чиновником эрзерумского сераскира с просьбою о присылке войск и денег[208]. Порта приняла посланного благосклонно, поместила его на жительство у греческого патриарха и, не отказывая в просьбе, затягивала окончательный ответ[209]. Решение вопроса о помощи Соломону турецкое правительство ставило в зависимость от результата посылки своего курьера в главную квартиру русского государя.
Видя, что главнокомандующий на Кавказе и представитель России в Константинополе не соглашаются ни на какие территориальные уступки, Порта решилась обратиться прямо к императору Александру. В депеше графу Нессельроде рейс-эфенди Талиб, бывший в Бухаресте первым полномочным при заключении мирных условий, подробно развил мнимые свои права на требуемые Турциею пункты и просил принять в уважение его доказательства. Ответ на домогательство султана был получен весьма скоро в Константинополе, и Италийскому поручено было объявить турецкому министерству о падении Бонапарта, о возведении Людовика XVIII на престол и обнадежить Порту в искреннем расположении императора Александра.
«Сходственно с оными расположениями, – говорил Италинский, – Его Величество желает, чтобы Порта, отвергая всякие коварные советы и внушения, наблюдала в отношениях своих с Россией правила доброго соседства и постановления существующих трактатов; желает, затем, чтобы она была уверена