Внушите секретно визирю, чтобы они спешили делать с нами мир, ибо, будучи в войне, потеряют только людей, а сделавши с нами союз, могут в одно лето приобрести от турок знатные, прежде бывшие персидские провинции, как, например, Эрзерум, Баязет, и я им помогу. Турки чрезвычайно слабы и на пагубу свою послушали совета Бонапарте, который старается обманывать. Ничего не значащий Черный Георгий[169] взял у них крепость большую Белград и соединился с нашими войсками. Англичане, союзники и друзья наши, пришли с большим военным флотом к самому Константинополю и могут стрелять по сералю. Вам и всем известно, что я турок в прошедшие войны везде бил, в последнюю войну я взял у них пять крепостей: Килию, Измаил, Анапу, Суджук-Кале и Хаджи-бей, что теперь называется Одесса; взял у них более 300 пушек, до 30 000 пленных и теперь погоню как овец.
Итак, Персии весьма полезно быть с нами в союзе, ибо тогда уже никто их коснуться не может; торг с Россией принесет тоже великую им пользу. Я слышу, что наследник владетеля персидских провинций весьма достойный; визирь Мирза-Шефи и Мирза-Безюрк – министры умные: то и думаю, что не упустят, для пользы своего владетеля, поспешно прекратить с нами неприятельские действия, а с тем вместе найдут и свою пользу; известно тоже и то, что мы, русские, когда союзники и приятели, то весьма надежны и тверды. Армия моя укомплектована, и славный, прекрасный гренадерский (Херсонский) полк, который со мною сюда пришел (?), – признаюсь, что не хотелось бы мне употреблять моей армии против Персии; но, когда поверят обманам французским, которые никакой помощи дать не в состоянии, а туркам, которые так слабы, что и сами себя защищать не могут, то должен буду показать, что я, будучи старший и первый генерал по всему Российскому государству, недаром сюда прислан и для того быв уполномочен от великого нашего государя императора, я сделал требования мои весьма умеренные и охотно бы отделил часть моей армии на помощь Персии. Весь Дагестан и все партии горские мне покорились. Лезгины не смели и драться, а прислали ко мне первых своих 12 старшин, которые и явились ко мне с повешенными на шеях саблями, в знак своего крайнего смирения и покорности, и просили пощады, выдали всех захваченных в плен и заплатили всю дань»[170].
Предписание было написано в форме письма, с тою целью, чтобы майор Степанов мог показать его и дать прочесть тем лицам, которым найдет необходимым и полезным. Письмо это и даже личные представления посланного не подвинули тегеранский двор к скорейшему заключению мирных условий. Степанов, как увидим, должен был оставить столицу Персии, не получив никакого удовлетворительного ответа, и своей поездкою в Тегеран дал только случай Аббас-Мирзе уверять всех, что русские ищут мира.
«Вероятно, и до вас дошло, – писал