Лука пробежал глазами свитки, оставленные братом Иеронимом.
– Причины болезни никому не известны, – прочел он. – На юге считают, что ее вызывает укус паука-тарантула, поэтому танцы этих несчастных называют «тарантеллой». Однако в других местах недуг этот, похоже, вспыхивает и угасает безо всяких на то причин.
– Необходимо поговорить с этими людьми, выяснить, почему они начали танцевать, – сказал брат Пьетро.
– Они присмирели. Самое время пойти поговорить с ними.
Лука обернулся к Изольде и Ишрак:
– Я прошу вас никуда не выходить из комнаты.
Изольда кивнула, и даже Ишрак не кинулась отстаивать свое право на свободу передвижения.
– Ты берешь с собой Фрейзе? Уверен, что ему ничто не грозит? – спросила она.
– Я бы хотел, чтобы он отправился со мной, – признался Лука. – Но только если он сам изъявит желание.
– Я пойду, – выступил вперед брат Пьетро. – Я могу тебе пригодиться.
Лука колебался.
– Вам троим лучше остаться здесь. Будете за нами наблюдать. И если над нами сгустятся тучи, вы вызволите нас из передряги.
Ишрак кивнула.
– Когда желание танцевать захватит тебя, подними правую руку, и мы кинемся тебе на помощь.
Брат Пьетро высунулся на улицу, там осталась всего одна пара: привалившись друг к другу, мужчина и женщина на последнем дыхании медленно топтались по площади.
– Хорошо, – согласился он. – Сейчас они отдыхают, но дорога каждая минута – в любой момент они примутся за старое. Будь начеку, расследователь. Я не спущу с тебя глаз. Не уходи с площади, не пропадай из виду, я буду наблюдать за тобой из этого окна. Они не должны завладеть тобой.
Лука и Фрейзе осторожно отодвинули засов, запиравший дверь. Позади них выросла хозяйка, готовая задвинуть его обратно, как только Лука и Фрейзе окажутся снаружи.
– Я их сюда не пущу, – шепнула она. – Я подаю все, что им нужно, через окно, а деньги они кидают в чашку с уксусом. Так уже было, когда в долину приходила чума. Но дотрагиваться до меня – дудки. Дай им только завладеть тобой, и – пропал с потрохами. Закружат в танце, и поминай как звали. Завиральные эти поветрия хуже чумы. Не попадайтесь им на крючок.
– Вы не забудете открыть дверь, как только мы постучим? – спросил Фрейзе.
– Не забуду, – заверила она. – Но лучше б вы послушали меня и не казали носа на улицу.
– Особенно ты, – она ткнула пальцем в Фрейзе. – Они чуть было не охмурили тебя разок и теперь уж не отвяжутся. Им страсть как не терпится обратить тебя. Они думают, ты один из них. Они хотят прибрать тебя к рукам.
– Я незаменимый, – вздохнул Фрейзе. – Куда мой хозяин, туда и я. Я просто незаменим.
И Фрейзе, бледный, обмирающий