Но в середине XVI столетия нет еще и предчувствий о подобных кровопусканиях. И трепещет в сильной, умной, отважной… мятежной и своекорыстной знати избыток энергии, бешеная кровь. Когда монарх находит способ потратить это высокое, благородное буйство на дела, необходимые всей державе, случаются великие победы, Русь расширяет границы. Но если подобных «энергоотводных» каналов нет или они слишком узки, то само время замутняется… В такие моменты неизбежно начинается большое междоусобье.
Судьба рода, судьба всей русской аристократии, служившей государям московским, выковала из И.П. Шуйского человека, у которого в груди как будто бились два сердца. Порою ритм их сливался. Тогда жизнь Ивана Петровича шла мощно и ровно. Но иногда биение двух сердец совершалось невпопад, и судьба князя Ивана поворачивала к большому лиху.
Одно сердце говорило ему: «Ты высокородный потомок Рюрика. Отец твой поверг могущественных Бельских. Дед твой правил страною как “московский наместник”, а его страшему брату даже особого звания придумывать не пришлось – он и без этакой новины держал государство в кулаке. Прадед был князем-наместником в независимом Пскове. А прапрадед с братом своим держал Суздаль, Нижний Новгород и иные города как независимый удельный государь. А ты? Где ты нынче, кто ты? Быть рядом с престолом это ведь… почти на престоле? Так долго ли перешагнуть через это “почти”? Разве ты права не имеешь?»
Другое сердце заводило иные речи: «Ты с этой землею связан на веки. Ты один из ее хозяев, но ты же и служебник ее. Твой отец, дед, прадед и прапрадед честно дрались с татарами, литовцами, шведами и ливонскими немцами. Поцеловав крест государю московскому, стой твердо за него и за христианскую веру, служи прямо и верно».
Величие предков влекло потомка к двум разнонаправленным путям. Пойти по первому из них звали воспоминания о самостоятельном княжении, о правлении в городах и областях богатого Суздальско-Нижегородского княжества, о недолгом, но ярком первенстве на Москве. Ко второму подталкивала память о громкой воинской славе рода, о почестях, заработанных на полях сражений и принятых от великого государя.
И кто из русских княжат XVI в. не жил двоемысленно? Разве только самые слабые, самые худородные, да еще… лучшие христиане. А добродетели богатырские, княжеские, можно сказать, «кшатрические» только тогда приносили на Руси добро, когда бывали крепко взнузданы добродетелями христианскими. И только тогда держава наша строилась как общий дом.
Русской знати – не только Шуйским, но и просто большинству служилых аристократов – этой узды не хватало.